Добавлю от себя, что я, с его идеей, согласился. Станция, покинутая своими обитателями и затем сошедшая с орбиты, вполне объясняла и его дальнейшие слова и то, что кусков корабля – беру это слово в кавычки, было более двух. Если про первые два вы уже слышали – в горах Камчатки, и на Острове неподалёку от Солара, то про иные куски Михалыч упомянул лишь вскользь, сославшись на байку картографов, обнаруживших крупные металлические образования подо льдами у северного полюса и, ещё несколько, где-то неподалёку от островов далеко на юге.

Но, вернёмся к его рассказу.

Хронология вырисовывалась следующая. Взяв за точку отсчёта момент обнаружения первого куска Станции, у меня получилось следующее.

Нулевая дата – геологи находят обломок.

Первый год-два – строительство горной лаборатории, под прикрытием в виде охотничьей базы.

Спустя семь-восемь лет обнаруживают ещё один обломок – на Острове.

Ещё год, полтора и там, глубоко под поверхностью, возникает База Два, рядом с которой возводят ещё одну лабораторию и пару заводов непонятного назначения.

И вот, на десятый, или одиннадцатый год – жахнуло!

Конкретно!

Превратив в радиоактивную пыль и первую якобы охотничью заимку, попутно разбудив чутко дремавшие вулканы, и вторую, сделав из острова подобие чаши, только чудом не заливаемой водой.

Собственно, тут и заканчивается история Терры как обычного мира и начинается раздел новейшей истории, свидетелем и участником событий который были все выжившие и не сбежавшие в первые дни после катастрофы.

На этом месте своего повествования Михалыч смолк, сглотнул, а затем, помассировав горло, осведомился:

– Ммм?

– Ммм! – В тон ему ответил я, вызвав одобрительный кивок.

Встав с места и потянувшись, он двинулся к шкафу, полки которого были завалены всяким хламом. Хламом, но никак не алкоголем, выпить который он только что предлагал – что я, подобных интонаций не понимаю.

Однако, Михалыч знал, что он делает. Покосившись на дверь, я, поняв намёк, немедленно закрыл её на задвижку, он сдвинул в сторону одну из полок, открыв моему взору закрытое металлической створкой окошко.

Щелчок замочка, створка сдвигается в сторону, и хозяин кабинета, чуть наклонившись, негромко произносит прямо в окошко:

– Боря? Будь так ласков. На двоих. Да. Ну расстарайся, душевно прошу.

Небольшое ожидание и в его руках появляется поднос с двумя пузатыми рюмками, полными золотисто-коричневым напитком. Между ними – тарелка, полная нарезанного лимона и кусочков шоколада, судя по неровным краям, наломанного прямо руками.

– Ну, Сэм, – подняв рюмку, он смотрит на меня поверх неё: – Помянем Землю. Хорошее, прежде, место было.

Странности, Михалыч использовал именно это слово, начались где-то за полгода – восемь месяцев до Катастрофы.

Скачала из земли полезли непонятные кристаллы, мутно-серого цвета. Не так чтобы много их лезло, но особого труда найти диковинку не составляло. Поначалу их именно диковинкой и считали, списывая появление граненных стержней на нечто сугубо местное и просто оставленное без внимания геологами.

– Чего тут странного? – Рассуждали эксперты центральных каналов: – Недра планеты едва исследованы. Наши шахты едва-едва, на считанные километры, уходят в землю. Кто его знает, что таят глубины? В общем, – на этом месте все эксперты светлели лицом: – Ничего страшного, или опасного. Загадка? Да! Феномен? Несомненно! Опасный? Нет! Решительно нет!