Именно поэтому я выбрал более далёкий, но более безопасный путь, и да простит меня зафрахтовавший хозяин, — еще раз извинился Посидоний, на этот раз обратившись к могучему и мрачному юноше Натанелю.

— Впрочем, мы оба уже выиграли, — протянул руку Шаулю Посидоний, — заключенная винная сделка, принесет нам хорошую прибыль! Шауль кивнул.

Затем Посидоний вновь пригласил Шауля и Натанеля в свою каюту, — и продолжил, — молодые люди, вы вызвали у меня полное доверие, — сказал он, — и я покажу вам карту, которую, по законам синдиката " Биркат — Эль" имеют право видеть только капитан и его помощник.

Он вновь зазвенел ключами и открыл дверцу ящика, скрытого под прикованным к полу столом. Вытащил несколько плотно сшитых папирусов, на которых была подробная карта Средиземного Моря.

— Мы пойдем вдоль берегов Иудеи к Иоппе, там сделаем небольшую остановку для пополнения запасов, муки сушеных фруктов, сыра, пресной воды и двинемся параллельно финикийскому побережью до Триполи. — И он провел пальцем по ранее прочерченной линии, — затем по направлению к Кипру, пересечем море, — продолжал Посидоний, — от него к следующему дружескому причалу на острове Родос и, таким путем, обойдя гнездовье разбойников — Крит, будем перемещаться к Лесбосу.

— А от Лесбоса, — с некоторым нетерпением прервал капитана Натанель, — к Геллеспонту и далее к Понту Эвксинскому.

— Ты прав, юноша, — улыбнулся Посидоний, — теперь вы знаете путь наших кораблей, тайну корпорации, за которую пираты дали бы солидную сумму золотых дарейков, а я бы навечно лишился своей работы, а вместе с тем и головы.

Шауль увидел, что при этих словах лицо Посидония покрылось потом. " Не сболтнул ли он лишнего?!" И Шауль понял, что всё, что сказал этот человек — правда и на душе стола легко. Неблизкий путь, отмеченный на карте, был действительно самый безопасный.

Посидоний же замолк. Извлек из кармана небольшой алебастр с ароматическим маслом. Провел пробкой вдоль висков. В каюте запахло лавандой. Затем улыбнулся и виновато сказал, — люблю это растение, оно успокаивает, помогает при переутомлении.

Мерно скрипели весла, море было по-прежнему гладким, то и дело появлялись стаи играющих дельфинов. Шауль расслабился. Опустился на палубу, загруженную имуществом его отряда. Здесь же лежали раненые. Вскоре его взгляд устремился к Эсте и Шифре. Они сидели рядом и о чем-то тихо беседовали. Их осунувшиеся лица свидетельствовали, что переход из Модиина до Аскалона дался им нелегко.

Через день, пройдя Экдипу (Ахзив), их корабль подошел к Суру (Тиру). Встал на якорь. Вдали виднелись горные цепи Ливана. Заходящее солнце щедро золотило густую зелень кедров, покрывавших склоны гор.

В порту Сура стояло множество кораблей. Некоторые из них была загружены стволами кедров. Посидоний ожидал лоцмана, который должен был провести корабль в порт и указать место стоянки.

Видя с каким неподдельным интересом кузен Шауля Натанель рассматривает корабли, Посидоний решил объяснять юноше, раскрывшуюся перед ними картину.

— Видишь там, вдоль высоких причалов стоят военные корабли — это знаменитые финикийские триремы. Когда-то триремы имели два ряда весел, были подвижны и маневренны, но персам показалось этого мало, и они увеличили число весельных рядов до четырех. Однако усиление кораблей увеличило их тяжесть и резко снизило маневренность, и от этой идеи пришлось отказаться.

Когда-то у карфагенян, — с увлечением продолжал рассказывать Посидоний, — были даже пятирядные галеры. Они развивали большую скорость, и тем самым усиливали удар медного тарана в борт вражеского корабля. Быть может, именно поэтому четырех и пяти рядные галеры были выбраны флотоводцами греков, как более эффективные, чем тяжелые триремы. Конечно, триремы еще сохранились во флоте Эллады, но не они были главной силой.