Все весело оживились, мол, хорошая идея с увековечиванием надписей на стенах жилых отсеков о своих подвигах.

 Старший штурман предложил оговорить параметры контакта:

– Нам терять нечего, даже если мы попадем в коварную ловушку и сложим здесь свои головы. Наша миссия отныне нужна только лично нам, для Земли она имеет все меньше значения, в виду полной утраты нами связи с ней. Однако, исходя из здравого смысла и элементарной безопасности, насколько далеко мы можем зайти в общении с ними? Хотим ли мы только ознакомиться с устройством общества и образом их жизни или будем стараться что-то заимствовать у них для себя? И что мы можем поведать им о себе? Нужно ли открыть им местоположение нашей Земли в космосе?

 Скрупулезное обсуждение многочисленных нюансов в рамках поставленных штурманом вопросов продолжалось долго и завершилось принятием решения пока не высовываться, контакта самим не инициировать и не искать его, ждать повторного появления хозяев планеты.

 Однако сутки проходили за сутками, а планета не давала о себе знать. Командир приказал Бортовому компьютеру вернуть корабль на прежнюю орбиту, ближе к планете. Как ни вглядывались члены экипажа в видеоизображения, которые непрерывно поставляли им камеры с мощной оптикой, абсолютно никаких движений на поверхности планеты замечено не было. Океан был безмятежно спокоен. Лишь изредка по его поверхности то в одном направлении, то в другом прокатывались невысокие волны. Любопытно было то, что при этом вода непосредственно вокруг белых сооружений не колебалась, оставалась чуть подернутой мелкой рябью. Один из инженеров высказал предположение, что эта рябь – производная вибрации сооружений. Он наблюдал такое явление на Земле при забивании вибромолотом свай в грунт под водой. Компьютеру удалось вычислить температуру воды. Она составляла всего четыре градуса и была неизменна и у берегов, и в отдалении от них. Океан пополнялся речными потоками, текущими в одном направлении с гор, мало-мальски высокие вершины которых находились под снегом и льдом. Вообще вся планета оказалось хаотично гористой, в ложбинах и ущельях хребтов безраздельно господствовала низкорослая красно-коричневая растительность.

 Раз за разом планета проплывала под кораблем, но никаких признаков жизни космонавты не обнаруживали. Тем временем инженеры и механики подготовили миниатюрные беспилотные аппараты для проведения анализа почвы, растительности, воды и воздуха на поверхности планеты и запустили два из них. Поступающая с них информация была в какой-то мере ожидаемой, и тем не менее удивительной. Воздух оказался вполне приемлемым для дыхания землян, хотя и сильно разряженным.

– Примерно такой, как на вершине Эльбруса, – заметил Геофизик – бывший альпинист. – Жить можно, но очень осторожно, – скаламбурил он.

 Вода в океане была по земным меркам почти пресной, но совершенно непригодной для питья из-за обилия химических элементов. Пробы воды, взятые в устье одной из рек, были еще менее благоприятными. Это был просто бульон из тяжелых химических элементов.

– Стоит на этой речке поставить сепаратор и можно в чистом виде получать половину таблицы Менделеева. И никаких шахт, и карьеров, – восхитился Химик. – Эти горы – чистый природный рудник с готовым выходом продукции без особых затрат.

 Один из аппаратов был оборудован небольшой бурильной установкой для взятия проб грунта. И она сразу же пошла вразнос при первой же попытке пробурить одну из борозд. Оборудование просто вышло из строя. Анализ нескольких каменных крошек, застрявших между алмазными наконечниками сломанного бура, показал, что значительные участки поверхности планеты покрыта гранитом. Снимки отвесных стенок борозд демонстрировали следы механического воздействия на них с помощью дискообразных пилящих инструментов. Не оставалось сомнений, что на планете длительное время велись разработки гранита, причем в гигантских масштабах. Полям борозд, казалось, не было ни конца, ни края.