– Православие, но я не всегда соблюдаю традиции, – улыбнулась в ответ собеседнице.

– У нас тоже не все соблюдают. Ничего страшного. Главное, что ты веришь.

– На Банда Нейре только мусульмане?

– Не только. Есть протестанты, их немного. Ты увидишь их церковь – старое здание с колоннами и часами. А в духов мы не верим. В них мало кто верит в больших городах. В далеких поселениях на островах – да, верят.

– В каких богов?

– В разных. На Бали – одни, на Сулавеси – другие, на Ражда Ампат – третьи. Ты всех никогда не выучишь, не пытайся. И на Банда они тебе не нужны. Здесь – цивилизация, а не лесная деревня.

При общей численности населения архипелага Банда всего в 15 тысяч человек инфраструктура на островах была действительно развита: имелись собственный аэропорт, университет, работали несколько десятков гостиниц.

– Какие правила тогда мне нужно соблюдать, чтобы никого не обидеть?

– В мечети не ходи, в купальнике можно только на пляже. Ты свинину ешь? Если ешь – не все дома тебя примут.

– Не ем. В такую жару вообще мяса не хочется и на пляж вряд ли у меня будет время, – успокоила я собеседников.

– Ты уже решила, где ты будешь жить на Банда?, – в разговор вмешалась младшая дочь Айши Делима.

– Еще не выбрала. Ищу самое дешевое место.

–Это не проблема. Можешь пожить у нас, это бесплатно, – огорошила меня мать семейства.

Предложение было сделано отнюдь не из вежливости. Собеседники с любопыством изучали меня и готовы была продолжить задавать вопросы.

Боги услышали молитвы, но я не торопилась соглашаться. Бесплатное жилье оказалось на соседнем острове Банда Бесар, откуда до Банда Нейры пришлось бы каждый день добираться на лодке, а жизнь в мусульманской семье, пусть даже такой приветливой, сулила ряд ограничений. Впрочем, и отказывать сразу не стоило, дабы не показаться невежливой. Я перевела разговор на другие темы и, поболтав еще немного, вернулась на палубу, где уже собрался народ, чтобы посмотреть главное зрелище поездки – закат в море.

Солнце уже склонилось к горизонту и слегка зашло за тучу, продолжая отбрасывать оранжевую полосу на воду. Паром ушел достаточно далеко от Амбона, и глазам открывалось только чистое разливающееся в закатных красках водное пространство. Индонейзицы спешили фотографироваться, подыскивая наиболее выгодные ракурсы, и уже отсняли не один десяток кадров, как к действу прибавилось музыкальное сопровождение. Ежевечерняя молитва пронеслась из динамиков над кораблем, но, к счастью, дольше 15 минут не длилась. По ее окончании слушатели удалились во внутренние отсеки парома, оставив меня наедине с тающими отблесками желто-оранжевых красок на волнах.

Я еще раз прогулялась по палубе, в надежде подняться выше – к капитанскому мостику, но была остановлена моряками. Паромные правила запрещали лезть на самый верх. Впрочем, работали они тут примерно так же как в России…

– Hi, – остановил меня на палубе на следующее утро улыбчивый юнга. – Do you want to go in capitain’s cabin?

Я кивнула, спросонья до конца не понимая, куда именно он предлагает направиться. Парень взял меня за руку и повел по застеленным красными ковровыми дорожками коридорам верхней палубы, где еще горело ночное освещение, а в дорогих купе спали пассажиры. Минув несколько отсеков, мы остановились у узкой крутой лестницы, упирающейся наверху в дверь, настолько низкую, что даже не отличавшимся высоким ростом индонезийцам приходилось при входе в нее значительно пригибаться. Юнга поднялся первым и тянул меня за собой. Я медленно вскарабкалась по металлическим ступенькам и, поравнявшись с ним, остановилась, ожидая следующего отрезка пути.