– А, прелестная незнакомка! – сказал он, улыбаясь и вытирая грязные руки о фартук,– Откуда ты будешь? Рассказывай всё, но сначала поедим.

Я улыбнулась в ответ и прошла за ним в дом. Немного замявшись, я произнесла:

– Меня зовут Наташа…

– Ну и добро. А ну, снимай и тащи сюда свои башмаки, а не то совсем развалятся.– Я подошла, протянув ему свои поношенные туфли,– Степаном меня величай или же просто кузнецом. Тут куда не плюнь Степаны, а кузнец то один…эх. А ну водицы подлей!

Я взяла ковшик и зачерпнула воды с бочки. Он умылся, прям на пороге, небрежно сливая воду прямо на ступени, и тогда я рассмотрела его лицо: оно было в морщинах, седая щетина обрамляла подбородок, на голове волос почти не было, глаза светлые и грустные, несмотря на слегка улыбающиеся губы. Он поставил самовар, а затем мы сели пить чай. Я рассказала почти всё, что происходило со мной в пансионе, как мне пришлось бежать. Он слушал, вырезая узоры на куске деревяшки маленьким ножиком, затем долго молчал. Я ждала, что он скажет, заглядывая в его серо- голубые глаза, но он продолжал молчать, затем отложил в сторону заготовку кораблика и пошёл в кузницу. Я растерянно сидела в ожидании, что он вернётся, и обдумывала, почему я назвалась этим именем. Не знаю,…но мне так хотелось начать новую жизнь, пусть даже она начнётся с вранья, но я не видела другого способа. Я принялась за готовку и уборку, затем определила себе место на печи и завалилась спать, завернувшись по уши в одеяло.

– Знаешь, я очень люблю козье молоко. Может, купишь козу на базаре на эти деньги,– он кинул со звоном на стол мешок монет и продолжил расправляться с похлёбкой.

– Значит, я могу остаться? – нерешительно произнесла я.

– Разве что для ухода за козой,– он доброжелательно кивнул, улыбаясь, прожёвывая хлеб,– но вот похлёбку тебя придётся учить готовить.

Девушка была рада такому решению, она чувствовала, что кузнец хороший человек. Это было наилучшим вариантом её ближайшего существования. Она схватила мешочек с деньгами и пошла на базар. Кузнец подошёл к окну, глядя ей вслед в сомнении, вернётся ли она обратно. Он надеялся, что вернётся…

Рыночная площадь была небольшой, но в этот воскресный день она была заполнена людьми и торговцами самых разных товаров. У забора стояла старушка, она держала на привязи пять коз разной окраски и лохматости. Уловив интересующийся взгляд девушки, старушка начала расхваливать свой товар.

– Уступлю, забирай эту пятнистую, тебе ж не разводить?

– Нет, мне б для молока…

– Для молока, как раз пойдёт, эта молоденькая, беленькая.

Наташа заплатила немного меньше, у неё ещё оставалось несколько монет. Кузнец обрадовался, завидев Наташу, ведущую упирающуюся козу, ещё он был удивлён честности девушки оставившей сдачу на столе. Рано утром, только рассвело Наташа, вела козу пастись на луг, там она рисовала или читала обветшалую книгу, найденную в доме кузнеца. Кузнец работал до вечера в кузнице с перерывом на обед, спать ложился рано и часто уезжал в город на ярмарки продавать кованые изделия и оружие. Когда его не было дома, Наташа не могла заснуть, иногда её пробирала тревога, и каждый раз по возвращению она кидалась ему на шею с поцелуями в щёки. Но однажды она поцеловала его, так как может целовать лишь зрелая женщина.

Было очень холодно, шёл снег. В этот год, февраль был трескуч морозами. На миг я представила, как сейчас зябко в пансионе, вспомнила девочек. Вспомнила, как грела руки Кудряшки своим дыханием, какими посиневшими выглядели в тот момент её ногти, когда её вывели из подвального помещения, изолятора для ослушавшихся. В нём была, лишь деревянная скамья и малюсенькое окошко, иногда дневное наказание скрашивалось присутствием крысы. Мы долго не возвращались к теме моего прошлого, но этот вечер был таким тихим и снежным, что в каждом пробудилось чувство ностальгии. Крупные хлопья нежно ложились на резной подоконник маленького окошка, носки из козьего пуха приятно согревали ноги.