По одной из таких вот дорожек, на которую редкими фрагментами падали тусклые лучики света, шагали, в след невидимому чёрному коту – капитан и пассажир его яхты.

А где же боцман, почему он не с нами? – поинтересовался пассажир.

Боцман живёт по своему служебному предписанию, – по канцелярски холодно ответил капитан.

А какое у него предписание? – не отставал пассажир.

Ну,.. сейчас, например, он пополняет запасы провианта.

А где он здесь пополнит запасы провианта? – забеспокоился о боцмане пассажир.

Ну, не именно – здесь. Он – знает места. В его распоряжении яхта – мотнётся, и скоро обернётся. Вам не надо об этом беспокоиться.

А куда мы идём?

Ужинать.

Это я знаю, а куда именно?

А вон – ваш Сусанин ведёт. Эй, Сусанин, – окликнул ОН кота, но тот никак не отозвался, – Седой, ты не на край света собрался?

Уже пришли, – недовольно мурлыкнул кот. Видимо, по его служебному предписанию, ему не улыбалось счастье покейфовать по-человечески – за столом ресторана.

Так и есть. Капитан приказал ему сидеть здесь – у невысокой ограды, и никуда не рыпаться.

Они вошли в небольшой ресторанчик, встреченные у входа предупредительным, но уже немолодым швейцаром. В ресторане играла музыка, звучала песня. Вошедшие – прошли в зал и остановились на его середине. Капитан окинул зал сквозь зеркальные стёкла своих золотых очков.

А почему нет метрдотеля? Экономят на моём комфорте? – придирчиво капризничая, спросил ОН не известно у кого.

Куда вы меня привели, капитан? – заволновался Голицын, – здесь, наверно, такие

цены!..

Какие цены – у них даже нет метрдотеля!

На этих словах Мессира, песня кончилась, стало тихо и слово «метрдотеля» гухнуло, как эхо в горах. Перед ними вырос юноша с белой салфеткой через левую руку, услужливо согнутую в локте.

Я вас слушаю, – вежливо произнёс юноша.

Вы кто? – спросил Мессир так, будто, тот вошёл в его дом непрошеным гостем.

Я официант, – пояснил тот.

А почему гостей не встречают?

Вот – встречаю. Вы желаете поужинать?

Угадали.

Прошу. Вот, за этим столиком вам будет удобно.

Да, – сказал Мессир, – за этим столиком нам действительно будет удобно. Спасибо.

Они подошли к указанному столику, который был несколько в отдалении от эстрадной площадки и, как бы, даже в тени. Мессир, изящным и верным движением руки, повесил свою трость на фигурную спинку стула, и спутники сели за столик – друг против друга. Официант предложил им ознакомиться с меню и удалился.

Выбирайте блюда, – ударив на последний слог, сказал, улыбнувшись, Мессир и подал меню Голицыну, в раскрытом виде.

Тот взялся за меню и вдруг почувствовал, что глянцевая бумага нагрелась теплом в одно мгновение, чёрные буквы, при этом, загорелись рубиновым цветом, а белая бумага стала глянцево-чёрной. Мессир убрал улыбку со своего лица, и убрал свою руку с меню. Бумага остыла, но осталась такой, какой её сделал ОН. Причём, буквы продолжали играть живым рубиновым огнём

Голицын некоторое время смотрел в меню, а потом, отбросив его на середину стола, нервно сказал:

Да ну, что вы! Я в этом уже ничего не смыслю. И этих цен не понимаю.

Мессир взял меню и молча начал с ним знакомиться. А Голицын оглядывал зал ресторана. В первую очередь он присмотрелся к тем, которые бросились ему в глаза сразу, как только он вошёл сюда. Это была та самая «братва», которую он больше знал по фильмам и телесериалам, которые он тоже почти не смотрел, так – вскользь. Их сидело за столом – шесть человек и все в чёрном. «Это, наверно, их блескучий чёрный джип стоит у ресторана» – подумал он. Потом он перевёл взгляд туда, где сидели за столиком – пять человек и среди них та, которая тоже бросилась ему в глаза, но чуть позже. Состав этой компании показался ему несколько странным: сидели две явно супружеские пары, а среди