– Лабиринт с дверями?

– Причем с бессчетным количеством. А начало… Все началось с одной головоломки, в которой оказались замешаны мы оба. Были совершены два необычайных убийства, две расправы. С нашей стороны жертвой пал генерал Энтони Блэкберн, председатель объединенного комитета начальников штабов, а с советской стороны – Дмитрий Юревич, ведущий физик-ядерщик.

– Заместитель директора Шилдс упоминал про него, да и у меня самого в памяти что-то сохранилось. Знаменитый русский ученый, погибший в лапах разъяренного медведя.

– Да, в то время это была самая расхожая версия. Однако этого медведя подстрелили те самые люди, которые затем натравили его на Юревича. На свете нет ничего страшнее огромного раненого медведя, в чьих ноздрях стоит запах собственной крови. Учуяв охотников, он набросился на них и рвал на части, пока его не пристрелили… Погоди-ка. Фрэнк Шилдс? Моих лет, бульдожье лицо с глазами, скрытыми складками кожи? Он еще работает в конторе?

– Шилдс очень высокого мнения о вас.

– Возможно, с годами он пришел к этому, оглядываясь назад, однако когда мы с ним работали вместе, все было иначе. Фрэнк Шилдс – блюститель чистоты, он всегда не мог терпеть таких людей, как я. Однако аналитикам нередко приходится переступать через себя…

– Извините, – прервал Скофилда Прайс, – вы говорили про два убийства.

– Здесь мне придется немного отклониться в сторону, Камерон. Тебе когда-нибудь приходилось слышать выражение «обыденность зла»?

– Разумеется.

– И что оно для тебя значит?

– Ну, полагаю, имеется в виду, что если жуткие события повторяются достаточно часто, к ним все привыкают – они становятся обыденными.

– Очень хорошо. Именно это и произошло с Талейниковым и со мной. Понимаешь, в те времена считалось, что в области черных операций мы с Василием являемся ведущими игроками по части подобных убийств. Однако это был миф, имеющий мало общего с действительностью. На самом деле помимо того, что мы с Талейниковым сделали друг с другом, на нашем общем счету более чем за двадцать лет было всего четырнадцать убийств, получивших достаточный резонанс: восемь совершил Василий и шесть – я. Едва ли нас можно поставить в один ряд с Карлосом Шакалом[20], однако мифы живут собственной жизнью, стремительно разрастаются и завоевывают особую убедительность. Мифы – это страшная штука.

– Кажется, я начинаю понимать, к чему вы клоните, – сказал Прайс. – Обе стороны обвиняли в убийстве предполагаемого ведущего специалиста противника по подобного рода делам – то есть вас и Талейникова.

– Совершенно верно, однако ни я, ни Василий не имели к этим убийствам никакого отношения. Все было подстроено так, как будто мы разве что не оставили свои визитные карточки.

– Но как вы встретились? Не могли же вы просто снять трубку и позвонить друг другу?

– Да, вот было бы смешно! «Алло, коммутатор КГБ? Говорит Беовульф Агата, будьте добры, свяжитесь с товарищем Талейниковым, кодовое имя Змей, и передайте, что я хочу с ним поговорить. Не сомневаюсь, он согласится немного поболтать. Видите ли, нас обоих решили „убрать“, однако на самом деле произошла страшная ошибка. Какая глупость, вы не находите?»

– Кодовое имя Беовульф Агата… для того чтобы придумать такое, нужно иметь богатое воображение, – отметил сотрудник ЦРУ.

– Да, я всегда считал, что без вдохновения тут не обошлось, – согласился Скофилд. – Причем в этом имени есть что-то неповторимо русское. Наверное, тебе известно, что русские частенько обращаются к человеку, используя его имя и имя его отца, не упоминая фамилию. Что-то вроде наших первого и второго имени.