Случилось это во время дуэли Бажова, состряпанной с подачи Окина, успешно использовавшего в своих целях последнего Шарова. И для того, чтобы запачкать как имя самого Антона Бажова, так и Московского князя, так, чтобы знающим людям казалось, будто именно он всё это организовал, ему, Половскому, даже не понадобилось его нынешнее положение! Только уже имеющиеся связи, мотивация и деньги, которых в тот момент было не так уж и много. С последним, впрочем, нынче Мирон Львович, имея неограниченный и неконтролируемый доступ к некоторым кремлёвским финансовым фондам, затруднений уже не испытывал.

– Бажовы… – пробормотал мужчина, с кряхтением поднимаясь с дивана и направляясь к одному из стеллажей, с которого он аккуратно снял некую папку и начал медленно пролистывать её содержимое, иногда замирая и внимательно вчитываясь в скупые строчки текста, а затем глубоко задумываясь.

«Ну… в общем-то я уже сейчас вижу, как это можно использовать. Да… Если сейчас кое на кого надавить, то вполне можно организовать резкий скачок цен. А затем правильно поданная информация подстегнёт массовую истерию вызвав искусственный дефицит, – Половский пролистнул ещё пару страниц, а затем, отложив на стол эту папку, подошёл к другой стене и достал ещё одну подшивку из нескольких амбарных книг. – И если всё сделать аккуратно, намекнув на виновников, то мало кто вообще задумается над тем, что в Москве всего тысяча лишних ртов, которая ну никак не может вызвать такой продовольственный кризис. Хм… а может быть, реально голод устроить? Хотя нет, неудачная идея… здесь лучше действовать аккуратно, так, чтобы никто даже не заподозрил саботаж…, ограничимся гречкой, она есть в пищевой корзине у низшего и среднего класса, и, если цена на неё взлетит хотя бы на пять-десять копеек, это вызовет как минимум панику. А оправдать такой скачок всегда можно плохими перспективами на урожай в посадах. Ну и, конечно же, появлением кучи новых переселенцев!»

Вновь вернувшись на диван, Мирон Львович опять углубился в чтение ранее отложенной папки, а спустя ещё несколько минут взял со стеллажа другую и некоторое время сравнивал их, довольно улыбаясь. После чего потянулся к телефонной коробке, окрашенной в неприятный серо-коричневый цвет.

– Разноцветье трав не остановить, – произнёс Половский.

– Бутоны наливаются силой, но в красивы ли будут цветы? – с сомнением спросил грудной женский голос в трубке.

– Все цветы по-своему красивы! Но среди них всего семь по-настоящему прекрасных! – выдал обратный отклик Мирон Львович голосом влюблённого идиота и уже с нормальной привычной сталью в голосе приказал. – С Жёлтым-6 соедините…

Покуда в трубке вновь звучали щелчки, мужчина ещё раз посмотрел на документы в папке, которую держал в руках, а затем, когда обезличенный голос произнёс «слушаю», сказал:

– Жёлтый-6, нужно аккуратно слить некоторую информацию Шнуровски… и одновременно Бажовым. Но так, чтобы не было даже намёка на третью заинтересованную сторону, – сказал Половский, мельком бросив взгляд на свои дорогие часы.

– Сделаем, – немедленно ответил собеседник. – У нас имеется контактор с высоким уровнем доверия в клане Шнуровски. С зеленоглазыми труднее, прямых контактов с ними пока нет. Но не невозможно. Что именно сливать?

– Дело касается информации из старого архива организации. Шнуровски около тридцати лет назад выкупили у Княжеского Стола один недавно отстроенный, но так и не сданный заказчикам небоскрёб… – произнёс Мирон Львович, поправляя очки.

– До сих пор официально принадлежавший Бажовым, – закончил за него голос в трубке без особых эмоций, и Половский кивнул, хоть собеседник и не мог его видеть.