Способность сознания поворачиваться извне вовнутрь (и обратно) является необходимым условием восприятия внешнего мира, как существующего независимо от воспринимающего субъекта. В связи с этим также крайне важна работа сознания по дифференциации реальности на внешнюю и внутреннюю. Работа эта столь же утомительна, сколь сложна, и в своих самых сложных аспектах далеко не всегда успешна.

Так, нам довольно легко ответить себе на вопрос, снаружи или внутри нас находится «рогалик» с маком до начала дружеского чаепития. Пока «рогалик» не съеден, он есть наша внешняя реальность. Хотя, поскольку мы о нем (о рогалике) частично думаем, то он есть также реальность немного и внутренняя. Не он сам, впрочем, а его репрезентация. По мере поедания, рогалик (и мак тоже) все в большей степени превращается в нашу внутреннюю реальность, перемещаясь извне вовнутрь вместе с чаем. А репрезентация рогалика из внутреннего психического плана тем временем исчезает, уступая место каким-то иным объектам (возможно, утолив первый голод, вы начнете наконец замечать друзей, с которыми пьете чай). Если все пойдет хорошо, рогалик с чаем еще напомнят о себе через какое-то время приятным чувством тепла и сытости, а затем забудутся. В случае, если рогалик был плохим, и организм с ним не справился, мы вспомним его еще не раз. Риторический вопрос: рогалик – это внутренняя реальность или внешняя?

В случае тонких материй дело обстоит еще сложнее. Не буду долго рассуждать, а просто напомню вам один абсолютно неприличный, но выразительный анекдот. (Я сопоставляю его с историей о рогалике вовсе не по принципу перемещений пищи туда-сюда).

Итак, трамвай, час-пик, напротив женщины покачивается «в стельку» пьяный мужчина. Его мутит. На резком повороте мужчина не справляется с организмом и основательно пачкает женщине пальто.

Женщина, обретя дар речи, восклицает:

– Мужчина, вы свинья!

Мужчина ненадолго трезвеет, несколько секунд брезгливо рассматривает женщину и парирует:

– Т-ты на себя-то п-посмотри.

Анекдот – гротескное изображение феномена проекции, когда в других мы видим и осуждаем то, что на самом деле принадлежит нам, но нами вытеснено.

Риторический вопрос: кто из них, все же, свинья?

В заключение о феномене самосознания нужно сказать следующее. Самосознание подобно бортовому компьютеру с навигацией. Чем яснее у человека самосознание, тем лучше он понимает, кто он, где находится, в каком он состоянии, куда движется и какими располагает ресурсами. Мы еще вернемся к тому, почему это все очень важно.

Понятие самооценки носит сильный социальный (и нарциссический) оттенок. Авторы, пишущие на эту тему, так или иначе, указывают, что самооценка связана с уровнем притязаний и успешностью, и формируется в основном двумя вещами: сравнением себя с другими людьми (и их успехами) и сравнением собственных успехов со своими же притязаниями (сравнением образа себя с образом идеального себя). Добавлю, что самооценка (и уровень притязаний) также сильно связаны с самосознанием, а последнее сильно связано с ранним детским опытом. Самосознание формируется в контакте с ключевыми взрослыми. Именно они впервые учат ребенка отличать свое и чужое, как внешнее, так и внутреннее. И если кто-то из них, скажем… тошнил на ребенка, а потом обзывал его же свиньей, у такого человека будут очень сильные проблемы с пониманием, кто он, где находится, что делает и за что в мире несет ответ.

Вообще, я считаю понятие самооценки достаточно вредной вещью. Сам факт его использования уже указывает на наличие злокачественного расщепления между актуальным положением дел и идеальным образом Я, к которому нужно стремиться (false self / real self), что мгновенно отсылает нас к нарциссической теме. В этом смысле дискурс на тему «поднять самооценку» выглядит также весьма несимпатично. Понятно, что чем лучше удалось ее «поднять», тем сильнее увеличивается разрыв между реальностью и тем, кем герой беседы никак не является. Мы мгновенно имеем дело в нарциссической ретравматизацией и так далее, и так далее…