А, зараза. Я все равно теперь думаю о ней. В местной сети никаких упоминаний о Шайе не оказалось, я проверял. Но Петр здесь… И раз он здесь, он мог прибыть к ней. Имелся шанс, что она находится на той самой военной базе, сведения о служивших на ней людях являлись закрытыми. Если это так, то поворот очень неожиданный ― Шайя Цедзе на Пустоши, на моей планете. Интересное совпадение, если, конечно, это правда.

Да ну к черту, лучше выбросить из головы. Еще два-три часа, разгрузимся и уберемся обратно на внешник. И еще одна страничка личной истории закроется.

А вот и визитеры, добрались-таки.

Низко урча и разгоняя легкую пыль воздушными струями, трассер свернул с шоссе, выруливая на стоянку, и замер в двух метрах он нас с Зайдой, боком. И только сейчас, разглядев, кто сидит на передних сиденьях, я понял, кто именно пожаловал. И немного напрягся.

«Что за… Почему приперлись именно они, а не родители?»

«Спрошу, раз хочешь, ― так же по лоцману ответила Зайда. ― По мне, так никакой разницы. Да и ты говорил, что тебе все равно. Если не нравится ― можешь уйти».

«Нет, останусь».

Неожиданный сюрприз. И довольно неприятный. Меньше всего сейчас мне хотелось бы видеть Марану. И ее отца. Впрочем, я защищен от них своей новой внешностью.

Щелкнув дверцей, с водительского места выбрался смуглый коренастый человек с тонкими чертами лица, в светлой одежде свободного покроя ― светлые рубашка и брюки из плотной ткани, все-таки осень, хоть и ранняя. Узбах Шоэлл ― не из местных уроженцев, он родом с Балмаста. Но женат на сестре моего отца, Арконта Олимана, и поэтому мой родственник. Он сильно постарел, словно со времени нашего расставания прошло не семь лет, а все двадцать ― никому не пожелаешь испытания, которое выпало на его долю. Он погрузнел, на лице прибавилось морщин, а в черной кудрявой шевелюре явственно проступила седина. Перебросившись парой реплик с молодой кареглазой спутницей и, видимо, заставив ее остаться на месте, он повернулся к нам. На долю Мараны лишь остается с любопытством глазеть в нашу сторону. На первый взгляд она мало изменилась: такие же тонкие черты лица, как и у отца, смуглая кожа, короткие кудрявые волосы цвета безлунной ночи, карие глаза и…

Вот именно. Стоит присмотреться, и начинаешь понимать, что это ― не она. Не хватало самого главного ― озорной мальчишеской улыбки. Вместо узнавания во взгляде, который она бросила на меня, ― смущение, неуверенность, и в то же время заинтересованность. Заинтересованный взгляд незнакомой женщины.

Первой заговорила Зайда:

– Привет, Узбах. Как поживаешь? Что-то ты постарел. Спорт тебя не привлекает?

Голос у нее низкий и густой, в сочетании с пристальным, неизменно насмешливым взглядом золотисто-зеленых глаз ее приветствие нередко действовало на людей завораживающе.

– Здравствуй, Зайда… зато ты не меняешься. ― Голос Узбаха чуть хрипловат, наверное, от волнения. У него жесткий взгляд и неприветливое лицо. На возобновление дружбы с этой семьей нам рассчитывать не стоит. И все же напористое обаяние бикаэлки подействовало, слегка смягчив его настрой.

– Конечно, Узбах, ― спокойно усмехнулась Зайда. ― А с чего бы мне меняться?

– У тебя с собой то… о чем мы просили?

– Бери. ― Зайда носком ботинка подвинула кейс в его сторону.

В кейсе ничего примечательного, лишь обыкновенный поношенный комбин ― любимое одеяние космических завсегдатаев, куртка и брюки свободного покроя, с множеством удобно расположенных карманов. Такой же костюм, только на несколько размеров больше, сейчас на мне. Я думал, что старую одежду давно выкинул, комплекция у меня сейчас другая, так что пришлось менять весь гардероб, но кое-какие вещи из прошлой жизни все же нашел в гардеробном шкафчике, так что с этой стороны все по-честному. Просьба моих родителей застала нас еще на орбите: узнав о появлении «Забулдыги» из местных новостей, они захотели получить что-нибудь на память обо мне, любые личные вещи. По-человечески вполне понятно.