– Ну ладно, мам, я пошел. Мы встречаемся в двенадцать и, думаю, пойдем пообедаем куда-нибудь, а часам к трем придем домой к чаю, хорошо? – спросил Вадим, положив матери руки на плечи и заглядывая в глаза.

– Хорошо. Торт я купила, твой любимый, клубничный со взбитым кремом. Есть коробка конфет, лимон, шоколад. Давайте, приходите. Жду.

Она чмокнула сына в щеку, и он убежал. Марина решила поговорить со Львом, спросить, есть ли какие-нибудь новости. На ее счастье он оказался дома и сам взял трубку.

– Марина, доброе утро. Я как раз хотел тебе звонить. Я знаю, что ты разговаривала с Андриановым. Пока ему никак не удается вычислить владельца факса, с которого были отправлены эти записки. Там какая-то неувязка и путаница с номером. Еще он запросил у меня список людей, которые непосредственно занимались похоронными процедурами. Я ему дал, но не понимаю, что это может прояснить.

– Действительно, что? Он, похоже, подозревает, что кто-то из сотрудников вашей фирмы замешан в этом деле, снял костюм с трупа, так что ли?

– Честно говоря, не знаю пока, что он думает. Марина, а ты не могла бы мне подробно описать внешность человека, принесшего тебе домой костюм Сергея?

– Ну такой высокий, темноволосый, симпатичный, хорошего телосложения, лет сорока – сорока пяти, но ничего особо запоминающегося типа рыжих усов, заячей губы или ямочки на подбородке у него не было. Извини.

– Ну и ты его раньше, естественно, не встречала и знакомым он тебе не показался? – не отступал Лев Георгиевич.

– Нет. Хотя, если бы и встречала, то вряд ли запомнила бы. Вполне обычная внешность, ничего отличительного, поверь мне.

– Так, ну что ж, тогда все на этот раз. Они продолжают работать, но ты не волнуйся. Платим мы им исправно и не остановимся до тех пор, пока все не будет раскрыто. Обещаю. Ну пока. Звони, если что.

– До свидания, Лев. Ты тоже не пропадай.

Опять пустые хлопоты и легкое разочарование. После этого разговора, немного испортившего ей настроение, Марина стала готовиться к встрече с Вероникой. Она сделала макияж, красиво причесалась и выбрала наряд. Решила надеть бирюзовое платье, оно было очень элегантным и освежало ее. Затем приготовила стол, накрыв его своей любимой голубой скатертью, решив, что белая – это слишком торжественно, для семейного чаепития больше подойдет нейтральная. К тому же голубой китайский фарфор смотрелся на ней как нельзя лучше. Когда все было готово, раздался звонок в дверь, открыв которую, Марина слегка опешила.

Девушка оказалась совсем некрасивой. Высокая, худая и нескладная, с вытянутым лицом. Она держала Вадима под руку и улыбалась, обнажая, правда, ровные белые зубы. Бровей и ресниц у нее как будто не было, а глаза, губы, волосы – все было одного цвета, какого-то неопределенного, пепельно-пегого.

– Здравствуйте, Марина Евгеньевна. Я Вероника, Вероника Томилина, – сказала девушка удивительно приятным голосом и протянула руку.

– Здравствуйте. Проходите пожалуйста, – холодно ответила Марина, не найдя в себе сил сказать обычное в этих случаях «очень приятно».

Она была более, чем раздосадована. Почему-то Вероника представлялась ей красивой брюнеткой с длинными блестящими волосами, спортивной фигурой и красивыми ногами. И, хотя внешность не так уж важна, Марина понимала это, но тем не менее, не одобряла выбор сына в душе. Уж слишком глубоко было ее разочарование. Вероника тем не менее, быстро сняв плащ и подав его Вадиму, стала снимать сапоги.

«Ее ноги в сапогах, как ложки в стакане», – мелькнуло у Марины в голове, и она еще больше расстроилась, увидев, как убого смотрится Вероника в темно-вишневом платье-джерси, висящем у нее на плечах, как на вешалке.