К этому моменту их странствия последние крохи сухарей, взятых из дома, были сметены. Нужно найти питание, чтобы выжить на пути до Харькова. Самое большое богатство, которым брат и сестра не располагали, было время. Раскаты фронта попеременно перекликались с разных сторон, иной раз пробирались даже с юга, но одно было неизменно – грохот войны приближался и становился все более отчетливой реальностью с каждым часом. Для экономии времени Даша оставила Рому у дороги в безопасности на виду у сотен людей, проходящих мимо, а сама припустила в сад, примеченный неподалеку.

Через несколько шагов вернулась обнять и напомнить:

– Без меня ни шагу. Слышал? Повтори.

– Без меня ни шагу. Слышал? – повторил Рома, – Второй закон времени помнишь?

– Какой еще второй закон времени? – сразу не поняла Даша. – Это что-то новое.

– Если никогда не уйдешь, то никогда не вернешься.

– А есть еще и первый? – почему-то спросила Даша.

Знала, надо торопиться, но вопреки здравому смыслу упрямо не двигалась.

– Есть и первый. Но это на второе. На потом, – пояснил он, – когда вернешься. Беги. Короче расставания – меньше слез.

Он повернул голову к солнцу. Закрыл глаза. Улыбнулся в ожидании чего-то необыкновенно приятного. Открыл глаза. Нарочито удивился.

– Ты еще здесь!? Ну чего дергаешься? Присмотрю я тут за ними. Ничего без тебя не станется. Как шли, так и будут идти. И очередь держать буду. Никто не нахамит «вас тут не стояло» или…, – он нахмурился, уперся рукой в бок и хрипло пригрозил, – «вас тут не ходило»

– Не спрашивай, когда вернусь – просто жди, – она перебрала в памяти, все ли сказала, обо всем ли предупредила.

– Хорошо, спрашивать не буду, – нехотя и обиженно надув губы, уступил Рома и вкрадчиво добавил, – а можешь сказать без того, чтобы я спрашивал?

Душная неуютная тишина понуро движущегося людского потока виновато взорвалась смехом. И даже осуждающие взгляды медленно перемещающихся обозников и весь ужас, в который все вокруг были погружены, не могли этому воспрепятствовать.

Даша скорее почувствовала, чем услышала: «Не задерживайся. Я жду тебя»

Побежала… Определенно что-то забыла… «Ну да ладно. Не на час же, в конце концов, расстаемся». Остановилась, обернулась. Рома закрыл глаза, улыбнулся, вспоминая или в ожидании чего-то необыкновенно хорошего, открыл глаза, удивился во второй раз: «Ты все еще здесь?»

Сад не имел ограждений и казался скорее диким, чем заброшенным. Даша разглядела несколько абрикосовых деревьев в центре сада. Выбирай ствол повыше, ветки потолще да потяжелее. Тяни, тряси. Взбирайся, как по лестнице. Раздолье, да и только. Летние духота и зной лениво скатывались по трепетной листве от разгоряченного неба к прохладной, в некоторых местах еще увлажненной росой траве, в других – тяжело взбирались из сухой пригретой солнцем земли вверх по откосам витиевато изогнутых стволов. Свирепые осы напоминали о своем существовании больше противно раздражающим жужуканьем, чем жалоскальством.

Даша удачно, хотя и нарочито медленно, как бы извиняясь за вторжение в осовладения, набрала плодов в мешок, который связала узлами из простыни, предусмотрительно прихваченной в дорогу.

Она облегченно погрузилась в забытьё от побега, от непрерывно давящей неопределенности будущего, от мрачных раздраженных напуганных лиц, окружающих ее и Рому последние дни. Простыня в руках тяжелела, казалось, не только твердыми, кривощекими, в крапинку плодами, но еще и тревогами, чудесно нашедшими путь на свободу из ее жаждущей облегчения души.

Не сразу Даша заметила, как от осиного шушуканья начал отпочковываться новый звук. Странный, незнакомый металло-муторно-моторно-тар-тарахтящий нарастающий гул, усиливающийся до поры, когда осиная волокня полностью растворилась в новом угрожающем рокоте. Секунду спустя она увидела самолеты, выныривающие ряд за рядом из-за кромки листвы и уткнувшиеся носами в сторону рассвета.