– А ты не боишься, что кто-то заметит твои уши? – Спросила Дарья в полголоса.

– Совершенно нет, – его ответ был невозмутимым, – на таких как я обычно мало обращают внимания.

– Мне кажется, – её слова сквозили сомнением, – должно быть как раз наоборот.

– Ну, – он ухмыльнулся на один бок, – вот такой вот парадокс: “Если хочешь, чтобы на тебя меньше смотрели, стань заметным”. Поехали?

– Ага!

Они направились через ночной город к месту, что станет для Дарьи домом на ближайшие несколько дней. Вся суета моментально осталась где-то позади. Маячки полицейских и спасательных машин слились в единый поток света с уличными фонарями, и проносились мимо красивой цветной волной. Ник ехал не быстро, однако Дарья обняла его как можно крепче, чтобы не упасть и не замёрзнуть от встречного потока осеннего воздуха. Чтобы произвести впечатление на свою спутницу, МакРейн сделал небольшой крюк, и часть пути проехал по набережной. И это сработало. Слева проносились осенние деревья, залитые светом фонарей, справа разлилась Темза, в лёгких волнах которой потрясающе красиво отражался ночной город. Какое-то почти романтическое спокойствие накатило на неё, и одновременно с этим волнение и даже немного страха от езды на мотоцикле выветрили все дурные мысли, что не давали ей покоя с самого утра. Наконец, они приехали к дому Ника. Дарья вдруг только сейчас осознала, на что она согласилась. Это был совершенно несвойственный ей поступок. Но в последние несколько дней происходило много всего, несвойственного даже здравому смыслу.

Квартира у Ника находилась на втором этаже, окна выходили на улицу, а прямо под его апартаментами располагалась булочная лавка. Небольшая семейная пекарня, что последние сто двадцать лет продавала здесь хлеб и пончики, прерываясь, разве что, на время войны. Они начинали работать как раз ночью, чтобы к утру булочки были свежими и сейчас по улице разносился невероятный аромат свежей выпечки, что вызвал у Дарьи зверский аппетит. Утолить его, правда, было совершенно нечем. Разве что попытаться обойтись чашкой чая с овсяным печеньем.

Войдя в дом, Ник снял верхнюю одежду, на мгновение удалился в спальню и вышел оттуда в шортах и футболке. Дарья обратила внимание, как гармонично на его руках и ногах смотрятся странные узоры, что появились на них этим утром. Они словно всегда были на его теле и напоминали недурно сделанные татуировки. Узоры Ника были такого же цвета, как у неё, но выглядели грубее и агрессивнее, и когда он проходил мимо, чтобы поставить чайник, Дарья поймала себя на мысли, что хотела бы увидеть весь рисунок целиком. Отогнав эти мысли, она прошла вслед за Ником на кухню.

– Какой чай ты любишь? – спросил он, открывая кухонный шкафчик, где стояло, по меньшей мере, десяток баночек с разными сортами.

– Обычный чёрный. Если можно, то с лимоном.

– Да, конечно.

Ник заварил и разлил чай по кружкам. Бросил по кусочку лимона, поставил на стол корзинку с овсяным печеньем с вкраплениями шоколада. Дарья сделала глубокий глоток и тихо проговорила:

– Спасибо, что приютил, – она смотрела в стол и выглядела очень грустной.

– Да не за что! – Ник не ожидал, что она скажет что-то подобное и не знал, что можно ещё ответить в такой ситуации.

– Я надеюсь, недолго буду тебе надоедать, и весь этот бардак как можно скорее прекратится.

– Ты можешь оставаться у меня столько, сколько нужно, – он сделал самое будничное лицо, на которое был способен и посмотрел в окно.

– Спасибо.

Несколько мгновений они просидели в тишине, как вдруг Дарья произнесла, не поднимая головы:

– Финн так и не перезвонил, – её взгляд был очень грустным и потерянным.