– Доброе дело вы задумали, деточки, – сказал отец Валентин, выслушав признание девушки, подтвержденное Карелом. – Только еще лучше было вам обоим прежде исповедаться. Чтобы не было между вами никакой неправды. Вот, до вечерни время еще есть: давайте-ка я вас обоих и исповедую. Согласны? А завтра после Литургии приходите в храм. Я сам вас обручу.

Приободрившиеся влюбленные согласно закивали в ответ.

– Отец Валентин, зачем Вы это делаете? – в голосе отца Петра слышалось недоумение, смешанное с недовольством. – Вы же сами слышали, что епископ на последнем собрании говорил! Нам запрещено венчать тех, кто не расписан в ЗАГСе. Опять же – они невоцерковленные. А этот самый… Карел – и вовсе католик. А Вы их обручать собираетесь. Это же не по инструкции!

– Эх, ты! – вздохнул отец Валентин, с сочувствием глядя на расходившегося отца Петра. – Не по инструкции… Да ты иначе посмотри – не по инструкции, а по-человечески. Люди в храм пришли, захотели перед Богом женихом и невестой стать… так неужели мы их прочь прогоним? Или мало нам того, что при советской власти было? Тогда два венчания в год для нас – праздник, а для уполномоченного из отдела, товарища Тягунина – горе великое. Как прознает, вызовет к себе и всю душу из тебя вытянет за это венчание. И потом еще год будет поминать, что, мол, испортили ему всю отчетность. Семьдесят лет так жили… вот и нажили! Сколько сейчас молодых, не успели пожениться, как уже разводятся… по примеру своих некрещеныхневенчанных отцов-матерей. Яблоко от яблони недалеко падает… Детей сколько больных рождается?.. А почему? Раньше ведь не случайно любое дело с благословения Божия делали: и хлеб сеяли, и в брак вступали. Потому что знали: с Богом пойдешь – до блага дойдешь. А Бога забудешь – и своего не получишь. Оттого теперь народ телом и душой стал слаб – того и гляди, совсем вымрет, если о Боге не вспомнит. А ты об инструкциях радеешь. Эх, молодо-зелено…

Отец Петр отвернулся и презрительно поджал губы.

На другой день после Литургии в Успенский храм вошли: чета средних лет, девочкаподросток, которая, едва переступив порог, принялась с удивлением глазеть по сторонам, и сгорбленная старушка, поддерживаемая с обеих сторон под руки двумя молодыми людьми: юношей и девушкой, в которых свечница Неонилла сразу узнала вчерашнюю парочку.

Церковь. 1910 г. Худ. Василий Суриков

Послали за отцом Валентином. Выйдя из алтаря, он о чем-то переговорил с пришедшими. После этого посредине храма водрузили аналой. На нем поставили блюдо, на которое положили два купленных тут же в церкви серебряных колечка. Судя по всему, в храме готовилось чье-то венчание. Однако к изумлению старой опытной алтарницы Зои, вынесшей было из алтаря венцы, отец Валентин велел унести их назад. Выходит, предстояло не венчание, а что-то другое, прежде невиданное в стенах этого храма, который за свою двухсотлетнюю историю повидал немало радостных и скорбных, торжественных и страшных… одним словом, очень много событий и их участников-людей… Неудивительно, что прихожане, еще не успевшие покинуть церковь, остались в ней… чисто из любопытства, чтобы стать свидетелями того, что собирался сейчас совершить их старый настоятель.

Тем временем отец Валентин, поставив юношу и девушку возле аналоя, дал им в руки по зажженной свече.

– Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно, и во веки веков! – возгласил он. И сам ответил: Аминь.

…Лишь когда под сводами храма раздалось: «обручается раб Божий Карел рабе Божией Людмиле, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков, аминь… Обручается раба Божия Людмила рабу Божиему Карелу…» – люди поняли, что присутствуют не на венчании, а на обручении. И эта юная пара – еще не муж и жена, а жених и невеста, которые пришли просить у Господа благословения на предстоящий брак. И многие незнакомые люди в тот миг присоединились к их молитве…