– Да я обегаю всех, насобираем… – обещает Валентина.

– Забей, Надежда. Жизнь на этом не кончается.

Поэтому когда судья уныло бубнит свой текст, они почти не слушают его.

– Ответчик зарегистрировала фермерское хозяйство. Законодательство не исключает возможности создания фермерского хозяйства одним человеком. Целью создания фермерского хозяйства является осуществление предпринимательской деятельности без образования юридического лица. Поскольку ответчик зарегистрировала хозяйство, предполагается, что она планировала заниматься предпринимательством. Порядок исчисления и сроки уплаты страховых налогов определены законом… С учетом изложенного, общий размер задолженности Ответчика оставляет тридцать тысяч рублей. Иск Пенсионного фонда удовлетворить. Взыскать с Ответчика Волковой Надежды Ивановны обозначенную сумму.

Наутро Стапанида Михайловна провожала Цишина в Москву.

– Ну, ты иди уже, Стешенька. Иди. – Уговаривает Цишин Стешу. Они стоят на платформе городской автостанции. Многолюдно, суетно, смеются и хнычут дети, матери покрикивают на них, мужчины курят в сторонке. В руках Цишина неизменный портфель, Стеша отлично уместила в нем свежую рубашку и пирожки.

– А я люблю ручкой помахать.

– Право, ты как ребенок! – умиляется Цишин. До автобуса пять минуток, а из Омска его ждет полет в Москву. – Эх, давно мы никуда не ездили!

– Особой охоты нет. Разве что к детям. – Спокойно говорит Стеша.– Аркаша, ты не задерживайся.

– Сказал же, одним днем обернусь. Рейсов много. А если за границу? Разве права не имеем или не заслужили? Например, в Италию. Или в Париж нам махнуть… когда все это закончится.– Едва не добавил.

– А по мне лучше в лес, на озеро. И никаких затрат.

– Отправляемся. Все на местах? Товарищи, заходите в автобус. – Торопит водитель, помахивая рейсовым табелем из диспетчерской.

– Ну, все, Ангел мой. Поехал.

– С Богом!

Цишин с юности имеет привычку садиться на место сразу за водительской спиной. Он знает, что это место считается наиболее безопасным. А дорога до Омска неблизкая и небезопасная – немало привозили ему с этой дороги несчастных, для которых она стала последней. Стеша щурится от солнца, машет мягкой своей рукой. Автобус отъезжает. Цишин чувствует себя опустошенным, волнения последних дней все-таки развинтили его. А тут еще объявление, как раз напротив его глаз. И дернуло же прочитать! Цишин даже подскакивает от возмущения.

«Перевозка стоящих пассажиров запрещена. Так как, в случае ДТП, количество трупов должно совпадать с количеством посадочных мест. Администрация».

Черным по белому!

– Тьфу, ты! И тут эти трупы меня достали! Послушайте, любезный! – обращается он к водителю, – Какой поэт из горсовета сочинил такое объявление? От такого текста раньше времени окоченеть можно!

– Повесили и все. Они разве спрашивают? А что там? – молодой водитель искренне недоумевает.

– А вы и не поинтересовались, что здесь написано?

– А мне зачем? Это же для вас, дорогие пассажиры. Для вашего удобства.

Наиболее любопытные пассажиры вскакивают со своих мест, проявляют интерес к объявлению.

– Сдурели, что ли!

– Да сроду такого не видала!

– Эта ж надо!

– С таким напутствием в дорогу! Может, не поедем?

– Нет, так не пойдет! Минутку, товарищи! – Цишин решительно срывает объявление. – Товарищи, поедем теперь спокойно.

Но на всякий случай мысленно крестится на мелькнувший вдалеке купол Вознесенской церкви.

Вера снова жаловалась Халетову. В течение трех дней она едва успевала догонять сына звонками. Евгений выполнял необходимые поручения и тут же исчезал из ее поля зрения. Халетов же, подозревая Женьку в свиданиях с дочерью Косяка, молчал, боясь обидеть сына, задеть молодое самолюбие. А вдруг девочка эта на самом деле особенная? Вдруг в ее лице сама судьба пришла к его сыну? Тут было чего поостеречься и о чем подумать. Но Евгений и вовсе не вспоминал Ладу, будто и не было той прекрасной ночи у берега Тары, и того разговора об Абалакской Богородице. Мыслями и сердцем Евгения правила Татьяна, женщина загадочная, манящая и постоянно от него ускользающая.