– Конечно нет. Но он не станет вмешиваться. Здесь командую я, полагаясь на собственный опыт.

– Спустит ли Длиннотень на нас Могабу? – осведомился князь.

Нары насторожились. Могаба, отрекшийся от древних идеалов, – их позор. Не говоря уже о том, что биться он будет как дьявол.

– Вы взяли пленных? – спросил Лебедь.

– Да. Но то, что им известно, можно поместить в наперсток, и еще в нем останется место для аистиного гнезда. Это простые пехотинцы; никто из офицеров не подсаживался к их костерку и не делился военными тайнами.

Лебедь глазел на Госпожу, а ее взгляд блуждал по комнате. Он видел женщину пяти с половиной футов ростом и весом сто десять фунтов, голубоглазую, великолепно сложенную. Для здешних краев она была высокой. С виду ей нельзя было дать и двадцати лет.

Старая черная магия… Лебедь был виден насквозь.

Госпожа холодна, жестока, предана идее. Это меч, обладающий собственной волей. Но парни, похоже, не могут ничего с собой поделать. Началось это со Старика, и парад продолжается. Ножу дорого обошелся любовный пыл.

Что бы ни было у Госпожи с Ножом, я уверен: она полностью принадлежит Капитану. Но Костоправ принял случившееся слишком близко к сердцу, заставил хорошего человека переметнуться к врагу и сделался едва ли не холодней самой Госпожи. Теперь это живой бог войны; когда он рявкает, подскакивают даже князь и Радиша.

Госпожа поинтересовалась, чего Ревун мог добиваться, атакуя аванпосты. Лебедь выпалил то же самое, что говорил Бадья:

– Хочет перебить людей из Черного Отряда. Это очевидно.

– Иси, а ты что скажешь?

– Могаба не желает драться ни с кем, кроме равных себе, – ответил нар. – И Длиннотень хочет убрать таких, чтобы легче было управлять Могабиной одержимостью. А может, просто досаждает нам, провоцируя на решающую битву.

Князь кивнул каким-то своим мыслям. Теперь и он глядел на Госпожу с тем же блеском в глазах.

Может, это и есть роковая привлекательность зла?

– Вероятно, он хочет выманить Костоправа на передний край.

Сколько же раз за века своей жизни Госпожа стояла вот так, готовая пройтись по враждебной земле огнем и мечом?

– Штаб нужно переместить ближе к полю боя, – заговорила она. – Иначе будет затруднена связь. Лебедь, подай вон ту карту.

Лебедь сдернул нужную карту с доски, заваленной магическими снастями. Его осторожность показывала, что в этих вещах он ничего не смыслит, да и не желает с ними знакомиться.

На карте были изображены земли дальнего юга. Громадное белое пятно обозначало Шиндай-Кус, пустыню. Снизу от пустыни лежало другое белое пятно, с надписью «Океан».

От Шиндай-Куса к востоку, сворачивая затем на север, тянулись горы, наиболее известные как Данда-Преш. По мере приближения к таглиосским землям эти хребты, служившие их естественной восточной границей, вздымались все выше и круче. Местные названия массива менялись очень часто. К востоку от Шиндай-Куса горы считались непроходимыми, за исключением перевала близ Чарандапраша.

Тенелов и Вершина лежали по ту сторону гор. Армия Могабы, словно пробка, затыкала дорогу на юг. Среди солдат, когда офицеры не слышат, уже черт знает сколько времени ходят слухи о том, как нас расколошматят, если рискнем прорываться через Могабу.

Снаружи, должно быть, раздался шум, так как Лебедь бросился к окну.

– Гонец, – объявил он.

Я не мог слышать, что происходило за стенами зала, и, даже выглянув в окно, не увидел ничего, кроме сплошной серости. Странно.

Госпожа отпихнула Лебедя локтем:

– Добрыми новости быть не могут. Тащи его сюда, пока не наболтал лишнего.

Лебедь вернулся быстро.

– Не так уж они и плохи, – сообщил он. – Похоже, громадная толпа шадаритских и веднаитских фанатиков пустилась в погоню за Ножом – и поймала, на свою беду.