– Жаль, жаль. Тогда хотя бы объясни, что понадобилось обманникам в Таглиосе – через столько-то лет.

Интересно, почему он снова и снова возвращается к этому вопросу? Душилы давно не промышляли в городе, не рисковали сюда соваться.

Значит, Одноглазый и Старик что-то узнали. Но откуда?

Пленник снова зашелся в крике.

– Нам и раньше попадались душилы, – проворчала Радиша. – Никто ничего не сказал.

– Не важно, – отвечал Костоправ. – Я точно знаю, где Сингх. Вернее, где он остановится, когда утомится бегать. И пока ему невдомек, что я это знаю, он всякий раз будет оказываться там, где нужно мне.

У дядюшки Доя дрогнула бровь. Наверное, для него это высшая степень волнения.

Радиша злобно уставилась на Костоправа. Внушила себе, что во всем дворце только ее мозги на что-то годны, а мы, Черный Отряд, всего лишь наемные мускулы. Казалось, я явственно слышу скрипы и стоны мыслей в ее голове. Откуда бы Костоправу знать такие вещи?

– И где же он?

– Сейчас рвется из жил, спеша соединиться с Могабой. Остановить его мы не можем – любые вести, посланные ему вдогонку, опоздают. Поэтому о нем стоит забыть.

Я было решил словно невзначай напомнить о воронах – Костоправ с ними разговаривает, а летают они быстрее, чем бегают обманники. Но вовремя вспомнил, что привели меня сюда не для умных советов.

– Забыть? – Похоже, Радиша была изумлена.

– Ненадолго. Пока не выясним, что его люди должны тут сделать.

Одноглазый вновь взялся за работу. Я покосился да дядюшку Доя, удивляясь его выдержке, – он все еще сохранял безучастное выражение лица и никак не вмешивался в происходящее. Заметив мой взгляд, дядюшка спросил на нюень бао:

– Могу ли я допросить этого человека?

– Зачем?

– Чтобы испытать его веру.

– Ты не настолько хорошо говоришь по-таглиосски.

– Ты будешь переводить.

Просто ради смеху, а может, для того, чтобы слегка подначить дядюшку, Костоправ сказал:

– Я не возражаю, Мурген. Хуже не будет.

Эти слова выдали его хорошее знакомство с языком нюень бао. И сколь же много, должно быть, они сказали дядюшке Дою, помнившему, как Старик угадал происхождение Бледного Жезла.

Что за черт? Я был совершенно сбит с толку. Неужели становлюсь параноиком? Может, из последнего припадка я вернулся не в тот мир?

На том самом, памятном мне превосходном таглиосском дядюшка Дой принялся обстреливать обманника краткими дружелюбными вопросами – на такие большинство людей отвечают не задумываясь. Мы успели узнать, что этот человек имел семью, но его жена умерла при родах. Затем он понял, что им манипулируют, и принялся следить за языком.

Дядюшка продолжал болтать, притопывая, словно развеселившийся тролль. Он вытянул из пленника много сведений о его прошлом, однако ни разу не затронул столь важную тему, как возобновление интереса душил к Таглиосу. Костоправ, как я заметил, наблюдал за дядюшкой Доем куда внимательнее, чем за пленным. Ну да, наш Капитан живет в глазу урагана паранойи.

Склонившись ко мне, он еле слышно шепнул:

– Когда другие уйдут, останься.

И не объяснил для чего. Отошел что-то сказать Одноглазому на языке, даже мне непонятном.

Капитан выучил самое меньшее двадцать языков. Оно и понятно – столько времени прослужил в Отряде. Одноглазый, наверное, знает еще больше, однако в собеседники ему не годится никто, кроме Гоблина. Кивнув, Одноглазый вернулся к работе.

Вскоре наш низкорослый колдун снова прервался, чтобы выпроводить Радишу с дядюшкой Доем за дверь. Проделал он это с такой несвойственной ему деликатностью, что не вызвал никакого протеста. Дядюшка Дой был не более чем гость, а Радишу повсюду ждали неотложные дела, посему Одноглазый без труда внушил им, что мысль об уходе – их собственная. Во всяком случае, он своего добился.