Напротив старинного здания вокзала, с толпившимися возле автобусов пассажирами, среди незамысловатых клумб возвышалась на высоком постаменте скульптура Палласа возле вьючной лошади с надписью: «Географическая экспедиция во главе с П. С. Палласом – академиком Российской императорской Академии в 1773 году исследовала район озер Эльтон, Баскунчак. Станция Палласовка названа именем П.С.Палласа в 1907 году».

По мосту пересекли широкий обмелевший Торгун, свернули с шоссе возле поста ГАИ на узкую асфальтированную полоску. Дорога пошла под уклон, вскоре закончились пахотные земли с лесополосами, зной усилился, хотя в машине с кондиционером было комфортно.

Все чаще дорогу стали перебегать суслики и хомяки в пятнистых шубках, застывали на обочине, присев на задних лапках и поворачивая потешные мордочки вслед машине.

По пыльной выбитой дороге

Обоз чумацкий медленно плывет,

Озер соленых сатанинское снадобье

Чувалы полные везет.

Дорога (чтобы ей издохнуть)

До края света скоро доведет,

И от жары вдруг начинаешь глохнуть,

И город сказочный у озера встает.

Танцуют девушки в причудливой одежде,

Звенит цепями верблюдов караван…

Протрешь глаза – лишь степь, как прежде,

Минута – и вновь призрачного облака обман.

И так весь день. Люди устали,

Молят: – Ну, хоть бы ветерка чуток!

Но, распластав концы горячей шали,

В полнеба машет солнца огненный платок…

Это было как наваждение.

Вдруг в голове прокручивалась строчка слов, потом другая, и начинался поиск рифмы, такой волнующий, заманчивый, тревожный и обманчиво-легкий, на первый взгляд. Она хватала ручку, листок, записывала свои стихотворные выбросы. Это случалось все чаще. Саше нравилось все, что она записывала на бумаге, пока в руки не попал томик стихотворений Фета. Эти стихи звучали музыкой: каждая строчка была объемной, посвященной именно ей, Саше, близким современным человеком. Она хотела порвать свои тетрадки, но пожалела.

Строчки приходили, напоминали о себе, особенно, когда было одиноко, безнадежно грустно, когда думала о Жене. Он не пришел на линейку первого сентября тогда, двадцать один год назад.

Девятиклассников из нескольких классов, целую толпу загоревших, отдохнувших за время каникул, пытались расставить на определенные места классные руководители, но все незаметно перемещались, делились новостями, откровенно игнорируя расписанный ритуал линейки. Но Жени среди них не было.

На перемене Саша сама подошла к Николаю:

– А где твой друг? Проспал, что ли?

Коля торопился в столовую:

– Здравствуйте! С Луны свалилась! Это ты у нас – спящая красавица! Женькин отец получил большой дом в совхозе, и Женька теперь будет учиться в Верхнем Еруслане. Школа у них маленькая, еще до революции построенная, бывший дом пастора. У них в девятом классе всего семь человек. Мы с парнями к Женьке на велосипедах ездили, с девчонками там познакомились.

Представляешь, у них каждый вечер на мосту, ну, этот старинный железный мост через Еруслан, так вот там танцы. Мы сегодня вечером поедем. Помчались в столовую, а то все остынет, – и Колька побежал по лестнице догонять одноклассников.

Саша ушла с уроков, закрылась в доме, разделась, легла на диван. Щеки горели, наверное, кто-то ругал или вспоминал. Вскочила, оделась, выскочила за калитку:

– Ну и пожалуйста! – она вдруг поняла, что этим летом что-то изменилось в ее жизни, изменилась она сама потому, что появился Женя.

И все время она ждала встречи с ним. Ждала днем, когда все были на работе, стука в окно. Шла в центр, в магазин за хлебом, оглядывалась, – вдруг выехал из переулка на их улицу и ставит свой велосипед у Колькиного забора. Вечером, на лавочке с книгой, смотрела вдаль пустынной улицы, не перевернув ни одной страницы.