Можно было подумать, что нынешние офицеры Эвдемонии лишены фантазии вовсе: обычные человеческие лица и фигуры. Положим, особо смелые эксперименты не одобрял флотский устав, вроде тех же рогов, создававших сложности со скафандрами. А что мешало чисто косметической биомодификации? Никаких фасеточных глаз, эльфийских ушей или даже ярких цветов кожи у офицеров не было. Может, устав стал строже? Или это мода такая?

В любом случае, Алану это создавало дополнительные неудобства. Он уже поймал себя на мысли, что может перепутать Джаспера Джайлза с Густавом Хенриксоном. Оба брюнеты европейской внешности, у обоих длинные носы и высокомерное выражение лица. Даже похожие морщины, словно они привыкли усмехаться одной половиной рта. Оба капитаны гигантских кораблей врат. И оба не присутствовали лично, а мерцали проекциями.

Их коллегу, капитана Ванессу де Шан, Алан узнал без труда, это оказалась красивая, энергичная женщина, как и представлялось по голосу. Капитаном последнего корабля-гиганта был Борис Атилиани, отличать которого от других было проще всего – из-за бороды.

Кроме капитанов кораблей врат, на собрании «присутствовали» начальник технической службы Амане Коссугу, чей пол Алан определить не смог, командиры эскадр прикрытия, чьи фамилии Алан проглядел лишь мельком, командир десантников, выделяющийся трудно выговариваемым именем без фамилии – Тзунчк.

Вживую на собрание прибыли военный советник Агата Рион, флаг-командор Ндоба Аги (приятно выделявшийся цветом кожи и неприятно – непонятным спектром задач) и адмирал Эдмунд Калп.

Про себя Алан отметил, что такой важной фигуры, как начальник штаба, не предусматривалось.

Когда все расселись, адмирал Калп объявил, что у собрания по традиции две повестки, одна хорошая и одна плохая.

Плохая заключается в том, что Синдикат практически взял седьмой флот в клещи, вынуждая к бою в крайне невыгодной позиции, в меньшинстве. Поскольку положение флотов очевидно даже для неспециалиста (тут адмирал красноречиво посмотрел на Тзунчка), то нынешнее предложение переговоров означает предложение сдаться на тех или иных условиях.

Всё это офицеры выслушали совершенно спокойно, но следующий тезис заставил некоторых из них вскочить с кресел. Калп заявил, что в зависимости от предложенных условий он всерьёз рассматривает вариант, что удастся договориться.

Прежде чем несколько особо рьяных синдикатоненавистников успели возмутиться вслух, советник Рион успела обратиться к адмиралу с вопросом, что именно он подразумевает под приемлемыми условиями от Синдиката?

– Очевидно, единственный вариант, который я могу принять, заключается в том, что Синдикат затребует обратно ключ в обмен на пропуск седьмого флота домой, – ответил адмирал.

– Но ведь только с ключом Эвдемония может победить, – попробовал возразить капитан Джайлз.

– Да, но без седьмого флота Эвдемонии вряд ли поможет даже ключ, – адмирал был непреклонен.

– Но что помешает им взять ключ, а потом ударить нам в спину? – Джайлз не сдавался.

– Полагаю, доверие предстоит проявлять им, а не нам.

– Доверие? Синдикат? Маловероятно, – заметила советник Рион.

– У Синдиката будет кое-что более материальное. На переговоры я отправлюсь лично.

– Но без вас седьмой флот хана! – подал голос Тзунчк.

– Надеюсь, они думают также. Это повысит мою ценность как заложника. Впрочем, они сильно ошибутся, поскольку есть и хорошая новость, – адмирал только что не потирал руки. – В нашем распоряжении оказался адмирал, куда более опасный для Синдиката, нежели я.

Алан понял настоящую суть проекций. Они не только показывали тех, кто находился далеко, но и скрывали тех, кто был близко. Трудно было не понять, когда все взгляды устремились на него. А ведь до этого на Алана не смотрел вообще никто.