– Моя бедная Брунгильда, раз ты не помнишь даже своего имени, я буду так звать тебя. Дорогая, ты останешься жить в замке, сколько пожелаешь. А когда память к тебе вернется, мы тотчас разыщем твоих родных.

– Вы так добры, госпожа королева! Верно, родная матушка не могла быть ласковей, – прошептала девушка и зарыдала, уткнувшись в одеяло.

– Ну-ну, успокойся, бедняжка, все твои мучения закончились. Ты нашла приют у добрых людей. Постарайся выспаться хорошенько и оставь горькие мысли. Завтра я вновь тебя навещу.

Королева заботливо поправила кружевной ворот рубашки Брунгильды и велела всем покинуть спальню – дать наконец больной покою.

Время и впрямь было позднее. Придворных одолела зевота, глаза слипались. Когда король и королева скрылись в своих комнатах, все с облегчением отправились восвояси.

Лишь старый герцог Манфред, задумавшись, прогуливался по галерее замка. Фридрих, взяв свечу, вышел из своей комнаты и увидел старика.

– Какие думы мешают вам заснуть, господин Манфред? – ласково спросил король.

– Верно, бессонница, как у всех стариков, – улыбнулся герцог. Но взгляд его был серьезным.

– Мы одни, господин Манфред, немало нам пришлось терпеть бед да выдержать испытаний бок о бок. Не станем ходить вокруг да около и скажите напрямую, что томит вашу душу и не дает спокойно заснуть?

– Да, мой король, ты прав. Меня беспокоит сегодняшняя история с королевой.

– Но матушка всегда отличалась добротой и состраданием. Должно быть, память о собственных скитаниях и мучениях дала ей решимости приютить бедняжку.

– В доброте королевы ничего не удивило меня. Однако странным мне показались мелочи, на которые, пожалуй, только я и обратил внимание.

– Назовите их, господин герцог, – насторожился Фридрих.

– Ну, например, бедняжка Брунгильда уверяет, что провела много времени в трюме корабля, связанная по рукам и ногам. А на запястьях ее нет никаких следов от веревок. Говорит, что она была пленницей морских разбойников. Хотя я стар и живу на свете давно, о лесных разбойниках я слыхал, но о морских слышу впервые. Да и в то, что долгое время несчастная скиталась по лесу и терпела голод и холод, верится мне с трудом. Ты сам частенько голодал и повидал многих, помирающих голодной смертью. Разве были у них такие гладкие розовые щечки?

Сердце Фридриха сжалось от тоски. Выходит, сама королева впустила в замок посланника Блутзаугера? Ах, как тяжело сражаться с подлым врагом! Вместо открытой честной битвы – обман и вечное коварство!

Видя, как изменилось лицо короля, герцог Манфред положил руку ему на плечо.

– Не торопись с решением, Фридрих. Может статься, мои стариковские мысли – ошибка. Раз уж тень Брунгильды падала на подушки, и отражение ее было в каждом зеркале, она не вампир, подосланный бароном. Остается надеяться, что в полнолуние прекрасная девушка не превратится в оборотня. Знай, король, в память о твоем отце, великом Хельмуте, да из моей искренней дружбы с тобой, я не допущу несчастья, даже ценой собственной жизни.

– Благодарю вас от всего сердца, господин Манфред! – пожимая руку старика, воскликнул Фридрих.

Простившись со старым герцогом, король направился к узкой крутой лестнице, скрытой от посторонних глаз тяжелым гобеленом. Лестница вела в одну из башен замка. Оконца башни были такими узкими, что лунный свет едва заглядывал внутрь. Посередине комнаты, на постаменте, затканным сиреневым шелком, стояла мраморная статуя Королевы Эльфов. Возле нее, на резном деревянном столике, лежала книга предсказаний. Король бросил мимолетный взгляд на страницы книги. Как всегда, за последние годы страницы были пусты. Фридрих бережно провел по мраморной руке статуи.