В общем, она смотрела на него и рассуждала, что, возможно, он одинок, если позволяет себе дежурить ночами. Иногда, после окончания дежурства, он, видимо, никуда не спешит, потому что очень медленно чистит от снега свой автомобиль, прогревает мотор и спокойно, на маленькой скорости, выезжает в переулок.

Эвелина стала ловить себя на мысли, что рано утром, когда город только просыпается, а она сама выпивает свой утренний стакан воды для пользы здоровья, а он выходит на крыльцо и смотрит в её сторону, ей хочется понять, не ошибается ли она. И как-то раз она, сама не зная зачем, подняла руку и вроде бы как поправляя волосы, легонько помахала ладонью из стороны в сторону.

Он, как будто до него неожиданно дотронулись, чуть-чуть дёрнул головой, посмотрел вокруг, к кому обращено это неожиданное приветствие, понял, что рядом больше никого нет, и тоже осторожно невысоко поднял ладонь и слегка шевельнул ею, отвечая и будто не веря, что не ошибся.

Она тут же отошла от окна. Внутри что-то слегка вздрогнуло. Мысленно стала иронизировать над собой:

– Фу ты, дурочка какая! Что за порыв такой странный? Ну смотрит человек в чужие окна, ну скучно ему, а мне-то что? Ему просто делать больше нечего, вот и всё. Что он у нас тут может высмотреть? Кухня и кухня. А может, всё-таки повесить шторы?

Но старые уже куда-то запропастились, искать их не хотелось, новые надо было ещё купить, но всё как-то недосуг, так что об этом своём порыве она благополучно забыла.

А на другой день, подойдя к окну, снова увидела его. Теперь она уже понимала, что смотрит он именно на неё. Сзади неожиданно подошёл муж.

– Чего это охранник так внимательно смотрит на наше окно?

– Почему это на наше? – она вздрогнула от неожиданности и повернулась к нему.

– Я же вижу, прямо сюда уставился, – настаивал муж.

– Да он на все окна смотрит. Что ему ещё делать? – постаралась придать равнодушие голосу Эвелина.

– Я давно тебе говорю, что надо повесить шторы, а то заглядывают сюда к нам всякие…

– Да что у нас тут смотреть-то? А если тебе надо, ты и вешай. Скоро вон листья на деревьях распустятся и ничего будет не видно.

С этими словами она вышла из кухни. Муж ещё поворчал, ещё раз посмотрел в окно, но охранника уже не было на крыльце.

Викентий видел, как к ней сзади подошёл седой мужчина и сказал что-то резкое, указывая на него. Она даже вздрогнула и быстро отошла от окна. Кеша немедленно вернулся в свою каморку, прикрыв дверь. Из своего окна он видел, что они ещё говорили о чём-то, посматривая в сторону офиса. Потом женщина ушла, а мужчина снова подошёл, облокотился на подоконник и какое-то время смотрел в переулок.

– Не хватало ещё, чтобы у неё из-за меня были неприятности, – подумал он.

С тех пор выходить на крыльцо и смотреть на её окно стал реже.

А между тем, подступала весна. Народ поснимал свои шубы и шапки, всё вокруг повеселело, стало разноцветным и ярким. Как-то раз он увидел, что из-за угла дома по другой стороне переулка вышла женщина. Он сразу узнал её, хотя вот так на улице в полный рост видел впервые. Он узнал её по модной короткой стрижке, белокурым волосам и по стильным очкам. И вообще он ещё раньше заметил, что она была похожа на какую-то модную стилистку из телевизора, которую он видел несколько раз и которой восхищалась его мать. Стройная, с тугим ремнём на талии, на высоких каблуках, видимо, привычных ей, так легко, почти летя, вышагивала она по асфальту.

Очевидно, она тоже боковым зрением увидела и узнала его, выходящего из офиса, и, пока он, раскрыв рот, рассматривал её наяву, снова помахала ему легонько перчаткой и скрылась за поворотом.