– …Учтите, Ангелин, заведомо ложные показания только отяготят

вашу вину… Всё снимается и записывается… Итак, вы вошли… и что?

– …Они даже не успели встать… Стрелявшие прятались

за портьерой… вот здесь, между залом и коридором… И стреляли

из-за неё… Когда я вошёл, это сразу бросилось в глаза – она была

вся пробита…

– Вы уверены? – усмехается

Воробьёв. Ангелин не отвечает.

Следователь набирает номер по мобильному.

– Николай Васильевич, подойдите, пожалуйста.

Николай Васильевич, директор кафе, появляется неслышно, неожиданно, как будто сам прятался за портьерой.

– Сколько времени у вас висит этот занавес? – спрашивает его

6

Воробьёв.

– Года три… наверное… – с готовностью отвечает он, косясь на камеру.

– Подойдите поближе… посмотрите внимательно… Это тот самый занавес?

Директор делает несколько шагов, затем оглядывается на следователя, улыбается.

– А что смотреть, конечно, тот… куда же ему деваться. Снимали, конечно, пару раз… стирали…

– Когда?

– В последний раз… – задумывается, – в прошлом году…

к Новому году… к праздникам…

– Тварь поганая… гнида.., – заключённый делает резкое движение в его сторону. Натягивается цепь наручников…

– Спокойно, Ангелин, спокойно… Ваше поведение фиксируется, не забывайте. Ну, а что вы делали потом?

– Ничего не делал… Что я мог сделать? Просто заглянул

за портьеру… увидел там автомат… «Калаш»… из которого стреляли…

– Как узнали, что именно из него?

– Обычно… ещё тёплый был…

– Да? – оживился Воробьёв, стрельнул бегающими глазками

в камеру. – Значит, вы брали его в руки?

Заключённый отвечает не сразу.

– Ну… дотронулся…

– Очень хорошо, Ангелин, – ещё раз обрадовано смотрит в камеру следователь. – Наконец-то сказали правду… Ну, а дальше что?

– Ничего. Надо было уходить. Менты уже поднимались

по лестнице…

– И вы успели выйти во двор через чёрный ход, прихватив с собой автомат? – спрашивает Воробьёв.

– Нет. Я успел подняться на крышу. Без автомата.

– А как он оказался во дворе в кустах, да ещё и с вашими отпечат-ками, конечно, не догадываетесь? – опять усмехается следователь.

Заключённый смотрит на него в упор режущим, как нож, взглядом.

– Следственный эксперимент по делу обвиняемого Евгения

Ангелина закончен, – говорит в камеру Воробьёв.

7

Тюрьма. Камера.

…В камере душно. Он смотрит на обрывок звёздного неба

в мутном окошке над головой, потом встаёт, прижимается щекой к

стене, покрытой, как и он сам, испариной… Так и стоит, плотно

закрыв глаза…

Воспоминание Жени. Улицы провинциального города.

…Раннее утро. Туман. Спешащие куда-то люди. Вернее —

их нечёткие тени. Гулко отдаются шаги в улицах и переулках.

Мальчик (ему лет десять, густые, золотистые волосы с нео-бычным медным отливом – единственное, что может напомнить о

Евгении Ангелине сегодняшнем) и высокий, спортивного вида

мужчина идут рядом. Это – его отец. Женя старается не отставать

от отца, то и дело путается в ногах и получает подзатыльник.

Длинная неспокойная очередь. Отец просит у кого-то карандаш

и, слюнявя его, выводит на ладони сына цифру – их номер в очереди.

Уже рассвело. Женя стоит в очереди. Рядом с ним пристраива-ется долговязый парень и начинает бочком оттирать его в сторону.

Женя не поддаётся. Тогда парень больно хватает его за руку, пытаясь разжать кулачок с номером. Женя, молча, сопротивляется.

Но парень старше и сильнее его. Кулак Жени разжимается. Парень

с улыбкой пишет этот же номер на своей руке и теперь уже смелее

выталкивает Женю с его места.

Заметно уставшая от ожидания толпа вдруг оживает: в конце

улицы показалась машина с надписью «Продукты»…

Женя еле сдерживает слёзы. И как раз в это время появляется