Аэро сделал глубокий вдох и передал мысленный образ.

– Убежище.

– Уже много веков, – пораженно ответил мастер, – у нас не просили убежища. Это опасно… Верховный командующий Виник не чтит старые обычаи.

– Я понимаю, это рискованно, брат, но бездействие куда опаснее. Под угрозой все, во что мы верим. – Аэро как можно быстрее объяснил, в чем состоит план; мастер внимательно слушал его. – Так что, брат, поможете? – спросил, закончив, Аэро.

Преодолев многие мили, этот вопрос раздался из недр Переговорной машины и эхом отразился от сводов Кузни. Старый мастер колебался: он, конечно же, думал об Ордене, о том, как уберечь братьев и сестер, если те согласятся помогать.

– Время не ждет, брат, – поторопил его Аэро, чувствуя, как затягивается в животе тугой узел сомнения. – Вы всегда помогали мне. Так скажите же, каков ваш ответ? На кону – все.

Старый мастер не ответил. Он лишь покорно склонил голову.

Добро пожаловать домой, Ищунья, – объявил Аэро.

Ловко управляя катером, он вертикально спустился к плато и завис в нескольких футах над землей. Из сопел вырывались волны раскаленных газов. Аэро нажал кнопку, и в борту катера открылся люк, трап развернулся, упираясь в обледенелый снег. Ищунья, которая до этого сидела, свернувшись клубком, выпрямилась.

– Добро?.. Пожаловать? – прорычала она, оглядывая заснеженный горный склон. От яркого света полуденного солнца ее чувствительные глаза прикрывала маска. Желудок сводило, будто она съела гнилого мяса. – Как это?

Нахмурившись, Аэро попытался объяснить:

– Дай подумать… Это когда тебя рады видеть, тепло принимают. Как-то так.

Ищунья твердо покачала головой.

– Ищунью не примут тепло, – сказала она, и живот еще сильнее скрутило от страха. Ее чуть не стошнило. – Ищунья украла Золотой Круг и сорвала пир. Силы в ярости… Хотят убить Ищунью.

– Ну да, прости, – поморщился Аэро. – В общем, это такая фигура речи. Я не подумал.

Ищунья запуталась еще больше:

– Фигура речи?

Аэро нажал несколько кнопок на панели управления, и двигатели перешли в экономный режим. Аэро проверил показания приборов, а после попробовал объяснить снова:

– Да, высказывание. Ну, просто так говорят… Можно сказать «с добрым утром» или «рад тебя видеть», но не обязательно искренне.

Ищунья нахмурилась:

– Зачем говорить, если не искренне?

– Для поддержания разговора, наверное. Но ты права, это глупо.

– Глупо, – согласилась Ищунья, выразительно кивая. – Ищунью не рады видеть… Но она дома, – добавила она, как бы признавая, что отчасти Аэро прав.

Ищунья отстегнула ремни – Аэро заставил ее пристегнуться, невзирая на рычание и протесты, – и вылезла из кресла, сев на четвереньки. Ее по-прежнему подташнивало, и голова кружилась. Перед тем как выглянуть в люк, она коснулась маски – на месте ли? Катер сел на высоком плато в обрамлении горных склонов. На перевалах свистел кусачий ветер, кидая в корабль снежные хлопья и льдинки.

«Зима», – подумала Ищунья. Зима еще не закончилась.

Ищунья полной грудью вдохнула морозный воздух. Светлый Край многим не нравился ей, но чистого воздуха будет не хватать – он, как свежий и прозрачный ручеек, несет ароматы земли, камней и снега. Не то что свет… вонючий, жгучий свет.

Вот по нему она точно скучать не станет. Нисколечко.

Ищунья не стала дожидаться, пока Аэро отстегнется. После нескольких часов, что она провела, скрючившись в кабине катера, хотелось размять руки-ноги. Занемевшие мускулы так и взывали: бегом, бегом, бегом! Она слетела по ступенькам на твердую землю, и ей тут же полегчало. В животе перестало крутить. Ищунья обернулась к катеру.