После смерти Сэндфорда Церковь Силома сильно изменилась (и сегодня мало чем отличается от других протестантских церковных групп), но в 1965 году слухам верили, тем более что их подпитывало необычное одеяние последователей вкупе с убежденностью в скором конце света, который мог наступить, скажем, на следующей неделе. Как оказалось, наш Чарлз Джейкобс и их Стивен Гивенс были друзьями и часто встречались в Касл-Роке за чашкой кофе. После Ужасной проповеди в городе нашлись люди, которые искренне верили, что преподобного Джейкобса «заразили верой Церкви Силома». Может, и так, но по словам родителей (а также Кона и Клэр, чьим рассказам я доверял больше), во время краткой церемонии у могилы Гивенс держался подобающим образом – успокаивал и утешал.

– Он ни разу не упомянул о конце света, – сказала Клэр. Я помню, какой красивой она была в тот вечер в своем темно-синем платье (в ее гардеробе оно оказалось ближе всего к черному по цвету) и тонких чулках. Я также помню, что она почти ничего не ела за ужином, а бездумно водила вилкой по тарелке, превращая еду в бесформенную мешанину.

– А что Гивенс читал из Писания? – спросил Энди.

– Первое послание к Коринфянам, – ответила мама. – Где мы видим как бы сквозь тусклое стекло.

– Хороший выбор, – одобрительно произнес мой старший брат с умным видом.

– А как он сам? – спросил я у мамы. – Как преподобный Джейкобс?

– Он был… тихим, – ответила она неуверенно. – Наверное, размышлял.

– Нет, не тихим, – возразила Клэр и оттолкнула тарелку. – Он был в трансе. Просто сидел на складном стуле у могилы, и когда мистер Гивенс попросил его первым бросить землю, а потом присоединиться к нему в благословении, продолжал сидеть, зажав руки коленями и свесив голову. – Она заплакала. – Это похоже на сон, дурной сон!

– Но он все-таки поднялся и бросил землю, – уточнил папа, обнимая ее за плечи. – Не сразу, но все равно. По горсти на каждый гроб. Так ведь, Клэр?

– Да, – сказала она, расплакавшись еще сильнее. – После того как этот приглашенный священник взял его за руки и поднял.

Кон ничего не сказал, и я только сейчас обратил внимание, что его нет за столом. Я увидел его на заднем дворе у вяза, возле покрышки, которую мы использовали как качели. Он стоял, упершись головой в ствол и обхватив дерево руками. Его плечи тряслись.

В отличие от Клэр, свой ужин он съел. Я это хорошо помню. Он съел все, что ему положили, и даже попросил добавки звучным и ясным голосом.

В следующие три воскресенья службу проводили приглашенные дьяконами священники, но пастора Гивенса среди них не было. Хотя на похоронах на кладбище «Уиллоу-гроув» он проявил себя с лучшей стороны, подозреваю, что его все равно не позвали. Помимо характерной природной сдержанности и воспитания янки отличает умеренная предвзятость в вопросах религии и расы. Три года спустя я услышал, как один из преподавателей средней школы в Гейтс-Фоллз, где я тогда учился, спросил оскорбленно-удивленным тоном: «Кому это понадобилось стрелять в преподобного Кинга? Он же был хорошим ниггером!»

После аварии занятия БММ прекратились. Я думаю, что этому обрадовались все, даже Энди, которого прозвали Королем библейской зубрежки. Нам было тяжело видеть преподобного Джейкобса, как и ему – нас. Невозможно было посмотреть в сторону угла, где лежали игрушки, там прежде Клэр и другие девочки развлекали Морри (и развлекались сами). А кто будет играть на пианино во время пения? Думаю, что в городе нашлось бы кому это делать, но просить об этом Чарлз Джейкобс не мог, и все равно получилось бы уже не то. Ведь уже не было бы развевающихся светлых волос Пэтси, когда она, раскачиваясь в такт, аккомпанировала таким жизнерадостным гимнам, как «Наш путь на вершину». Теперь ее светлые волосы тускнели на атласной подушке в темноте под землей.