До усадьбы нищебродов они доскакивают чуть больше, чем за полчаса. Авангардный броневик, оглушительно газанув, сшибает автоматические ворота. Девять джипов влетают следом и берут в кольцо господский дом с постройками. Бронированные покрышки сминают клумбы сада. Наружу высыпает пехота с автоматами, в новейшей экипировке. Тактические бронешлемы, кевларовые жилеты, винтовки с тепловизионной системой прицеливания.

Анатолий, тоже в бронежилете и ментальном доспехе, идет к собравшимся на крыльце домочадцам. Сгустившиеся вечерние сумерки не дают разглядеть лица. Ничего, сейчас он подойдет поближе и вдоволь насладится испуганными глазами щенка, прежде чем Степаныч пустит пулю ему в лоб…

– Ана-то-лий! – гремит знакомый голос. – Что это за беспредел?!

Свиридов застывает.

– Ю-юрий Иванович? Что вы здесь делаете?

– Ужинал у Елизаветы Юрьевны, – земский исправник спускается по ступенькам, за ним стучит тростью белобрысый щенок. Елизавета Беркутова остается на крыльце. – Пока ты не вломился как террорист. Как ты объяснишь свое поведение? Неужели ты решил напасть на Беркутовых? Или, может быть, даже на меня?

По всему двору резко врубаются фонари. В бледно-призрачном свете Анатолий видит строгие лица.

От взгляда Давыдычева хочется провалиться сквозь землю. Да и щенок смотрит на Анатолия не менее давяще своими огненно-янтарными глазами. Кажется, раньше они были другого цвета, да и волосы будто бы не тепло-золотого оттенка…

– Так ты ответишь, Свиридов? – грохочет зычный баритон… нет, не исправника. Щенка! – Ты пришел убить меня и мою мать? Даже не объявив родовою войну? Настолько осмелел?

«Скромный очень» – вспоминаются не к месту слова племянницы.

– Я… нет…моего Павла похитили… я за ним…вот.

– Что за бред, – морщится Арсений и подступает почти вплотную к Анатолию. – Я не держу у себя твоего сына, Свиридов.

От его гневного взгляда хочется зажмуриться.

– Держишь! – рычит Анатолий.

– У тебя есть доказательства, Толя? – спрашивает Давыдычев.

– Вот сообщение, – быстро открыв «смс», Свиридов передает телефон исправнику.

Давыдычев читает задумчиво, затем чешет подбородок:

– Но причем здесь Беркутовы?

– Как причем? Здесь же написано! «Приезжай к Беркутовым»!

В ночи раздается громкий фырк Арсения:

– На заборе тоже кое-что написано.

– Сообщение пришло не с номера Беркутовых, – замечает Давыдычев. – Судя по наименованию контакта «Павел Свиридов», его послали с телефона твоего сына.

– Да, но…

Телефон Анатолия неожиданно звонит. Высвечивается незнакомый городской номер.

– Позволишь? – спрашивает Давыдычев и принимает звонок по громкой связи: – Слушаю.

– Пап, это Паша, – раздается тихий голос в трубке. – Ты только не злись, ладно? Но можешь меня забрать с тридцать пятого километра Щелковского шоссе, за городом? Я три часа топал с Щучьего озера вдоль трассы. Босиком. В одних трусах. Никто не хотел подбирать автостопом. Едва до заправки добрел, мелочь пришлось у бомжа отобрать, чтобы позвонить по таксофону.

Анатолий чувствует на лице настоящий пожар. Давыдычев смотрит на Свиридова, как на последнего придурка. А вот у щенка Арсения взгляд вдруг стал равнодушно-скучающий.

– Сынок, – хрипит Анатолий, надеясь исправить ситуацию. – Как ты оказался на Щучьем? И где твой телефон?

– Па, я в трусах, говорю же. Не знаю, где телефон, да и все остальное тоже. Меня «кабаны» похитили. Те самые, которых мы с тобой пару раз использовали, помнишь? Ну, чтобы Бирмучевым рынок поджечь.

Ох, заткнись! Не по телефону же об этом, дурак!

– Так вот кто подпалил торговые ряды на востоке города, – охреневает Давыдычев. – Ох, Толя-Толя, боюсь, земский суд с тобой всё же будет. Это еще если не Княжеский.