Темные оказались рядом с ней, а казалось, лишь сделали маленький шаг. Ледяная рука легла на ее плечо.

– Поднимись. – Они говорили одновременно, хотя руку положил только один. Лисе показалось, что у них даже не двигались рты, а голос звучал в ее голове.

Бабушка приподнялась, послушавшись их. Она не отдаст им своих внуков. Подняла взгляд на их лица.

– Люди, вы такие храбрые. Я удивляюсь вам. Так отчаянно хватаетесь на тонкую нить надежды. Так сражаетесь за своих детей, до последнего вздоха. Способные творить жизнь, вы отдаете гораздо больше, чем имеете. Лиса, которая не может представить свою жизнь без своих внуков. Лиса, которая так храбро сражается, не боясь смерти. Почему вы такие, люди? Ответь мне. – Рука Темного соскользнула с ее плеча, и он провел взглядом по всем людям в поселении и на остатки костра. – Все боятся. Все теряют надежду. Но Лиса боится лишь потерять. Разве стоит жизнь другого своей?

– Я отвечу вам, Великие. – Бабушка крепче сжала рукой Раби, которого не отпускала от себя. Мальчик молчал, но не плакал. Уткнувшись носом в спину старой женщины, он не поднимал головы. – Наши дети – продолжение нас. Они лучше, умнее, и сильнее, чем мы. Они и есть наша надежда. Дети – они рождаются в муках, они даруют нам счастье и любовь. И каждый отдаст себя детям. Мы не боимся смерти. Нам она не страшна. Нам страшно потерять наших детей.

Темные засмеялись. Их смех был жутким, вызывающим двойственные чувства. Хотелось поднять руки, закрыть уши, но одновременно с этим хотелось слушать этот смех. Он словно гипнотизировал.

Эйден вздрогнул от смеха и зажмурился, повернул голову и увидел, как Темные стоят у бабушки, а один и вовсе дотрагивался до ее плеча. Резко закрыв свои уши, парень хотел сдвинуться с места, подбежать к бабушке, но она словно почувствовала, что старший внук очнулся. Лиса подняла на него взгляд и едва покачала головой.

– Ведь можно родить новых детей. Мы добры к вам. Мы забираем их, но возвращаем, если они не являются «сияющими», как вы их прозвали. Зачем вам так бороться? Я не понимаю, а Лиса так и не смогла мне это объяснить. Дети – они у каждых дети. Лиса храбра, я оставлю ей жизнь, чтобы она смогла увидеть смерть, когда она придет к ней естественным путем. Или Буря заберет ее, или же сама Старость. Я уважаю Старейшин, вы мудры и пережили многое.

Темный перевел взгляд на Эйдена, а затем на Раби. Он поднял руку и схватил ребенка за шкирку, отняв его от бабушки.

– Нет! Бабушка! – Мальчик задергался. Остальные двое взяли его под руки и шагнули в темноту быстрее, чем бабушка дернулась. Последний звук, который издал ребенок, был крик. – Братик!

– Нет! Раби! – Лиса резко поднялась на ноги, побежала в темноту, но никого не нашла. Она упала на снег и громко заплакала.

– Мы не убьем его, Лиса. Я, обещаю ей, что ребенок будет жив. Лиса храбра, у нее остается старший внук. Мы наблюдаем за вами.

Темный прошел мимо нее и следом растворился в темноте. Даже на снегу не осталось следов от их ног.

Бабушка громко рыдала, хватаясь руками за снег, который прожигал ее руки даже через перчатки.

Эйден не сразу понял, что произошло. В одну секунду их жизнь перевернулась. Они сидели у костра и слушали рассказы. А теперь у него нет младшего брата, который позвал его на помощь.

А он не сдвинулся с места. Он не помог своему брату. Это же он «сияющий»! Не Раби! Он должен был оказаться на его месте, но Темные решил, что он уже взрослый для того, чтобы быть избранным.

Эйден медленно подошел к бабушке. Положил руку на ее плечо. Рыдания старой женщины не заканчивались, а жители их маленького поселения не знали, что и сказать. Они молча собирались снова зажечь костер.