Открыв дверь кабинета, она сказала ему.

– Борис Савельевич, Фейгин здесь.

– Проходи, Лев Ефимович. – Услышав его голос, я вошел, закрыв за собой дверь.

– Садись, пожалуйста, – и он показал мне на кресло, стоявшее рядом с его столом.

Я поблагодарил и сел. Очень хотелось знать, хорошее или плохое он мне сейчас преподнесет? С того момента, как секретарь сообщила мне, что за мной велено послать нарочную, прошло верных пять минут, а он… всё молчит, да смотрит на меня… а я с него глаз не «снимаю».

Наконец, он улыбнулся, повёл плечами и спросил.

– Скажи, пожалуйста, как работается тебе? Нет времени ни поесть, ни поспать?

– На первый ваш вопрос, – вставил я, – попрошу Вашей оценки. На второй, спасибо за Вашу заботу, ем я хорошо, и сплю неплохо. – Я отвечал на вопросы и думал. – Зачем он пригласил меня к себе??? Спросить о моей работе? Так прошел уже месяц моей работы, несколько раз он встречался со мной на объектах, мы вели деловой разговор, советовались по работе, и ни он, ни его свита замечаний по качеству моей работы не делали.

– Твоей работой, Лев Ефимович, – начал Борис Савельевич высказывать свое мнение, и так пристально смотрит на меня и молчит… идут секунды…

Я жду, что он сейчас скажет? Какой будет «оценка» моей работы?

– …мы довольны, – продолжил директор, – и кушаешь ты хорошо, сказала нам заведующая столовой тов. Сидоренко. А вот как ты спишь? Возьми-ка и почитай здесь же, у моего стола, потом расскажешь. – И подал мне письмо.

Приведу выдержку из письма.

– Директору… от соседей по комнате… Наша электрическая лампочка горит всю ночь, мешает нам спать, а он, Л.Е., сидит и пишет наряды… снимает эскизы с чертежей, делает то одно, то другое… поспит час-другой, утром снова на работу… верните ему Павлика98 или дайте кого-нибудь другого… при таком режиме работы и отдыха не только наш «лев», но и «слон» недолго проживет. А жаль, очень жаль. – Три подписи.

– Ну и письмецо, – заметил я, передавая Борису Савельевичу письмо. – К примеру, при лампочке они спать не могут, а я при свете скорей засыпаю. Или такое. Ни я и ни слон долго не проживем. Эх, вы, друзья, знаете ли Вы, что я – волк Брянских лесов, ко всему привык, и жить я буду до самой… смерти, не меньше и не больше.

– Можно идти? – Спросил я, чувствуя, что разговор уже закончен.

– Нет, погоди, – сказал директор, – Павлика я завтра пришлю к тебе, он молодой и опытный, работал у Николенко, вы сработаетесь, и пожалуйста, укладывайтесь вовремя с работой и отдыхом – всегда.

Мы попрощались, я поблагодарил его за Павлика, и внимание ко мне.

На следующий день ко мне пришел Павлик. Работу нормировщика99 он знает, я же научил его геодезии100. Так мы вместе с ним и работали, да так сработались, что в конце Июня мы уже выполняли «просьбу» Бориса Савельевича, и «укладывались» вовремя с работой и отдыхом. Так мы вместе работали до самых Октябрьских праздников, и, пожалуй, работали бы и дальше, если бы далёкие слухи не «дошли» до нашего совхоза. О чем? Да о том, что наш Совхоз продают, или передают Днепропетровскому Госбанку101 со всем движимым и недвижимым имуществом.

Нам, кадровым работникам Спецторга, пока что, официально, никто не заявлял об этом. Но начали появляться «ходоки», по два, три человека. Сперва они были у директора, потом с ним, Юровицким, Загубиным и другими, ходили по хозяйству, как говорят, не таясь.

Говорили они, а мы слушали и «мотали на ус102». А уже назавтра об этом знали и говорили все, все, все…

– Как мы, горожане, приняли это сообщение? – Спросите вы.

Конечно, некоторые из нас восприняли это событие с «горечью», но, зато, другие – с восторгом. Объясню…