– Живы?! – Я вцепился в дряблую руку Руфи, как в поручень во время качки. – Но где они? Как их зовут? Они знают, что я… кто я… А мой отец? Они живут с ним?

Руфь накрыла мою ладонь своей, мягкой и дрожащей, покачала головой.

– Сколько вопросов, птенчик. И как бы я хотела дать ответы на них все. Но я знаю только, что брату твоему сейчас около двадцати двух, его зовут Мартин. Сестра, Лаура, на пару лет старше. Кажется, у нее все хорошо. Замужем, недавно родился ребенок. Она как-то пыталась разыскать мать, но когда Тильда об этом узнала, то ушла с радаров. Она избегала любых контактов с детьми.

– Но почему?! – Я стиснул ладонь Руфи, чувствуя, как ускользает из-под ног знакомая почва и я ступаю на что-то темное и топкое, что-то, что может затянуть меня и поглотить с головой, как бездонное болото. – Они же тоже ее родные дети. Сейчас они взрослые, но когда… Когда она оставила их, они же были еще… – я пытался мысленно подсчитать возраст в уме, но цифры путались, превращались в бессмысленные арабские символы, и я сдался, – маленькими.

– Не знаю точно, что там случилось, – покачала головой Руфь, – но, по словам Тильды, эти двое совершили что-то страшное. Настолько непоправимое, что она так и не смогла их простить. Поэтому и отказалась от них и от общения с ними.

У меня в голове все шло кругом. Я судорожно напрягал фантазию, но все равно не мог себе представить, чего такого могли натворить дети, чтобы их бросила родная мать, причем бесповоротно и навсегда. Это же должны быть не дети, а монстры какие-то или антихристы, как в ужастике «Омен».

– А что отец? Он тоже от них отказался? – с дрожью в голосе спросил я.

– О нем твоя мама вообще отказывалась говорить, – прошептала с присвистом Руфь. – Я даже имени его никогда не слышала. Знаю только, что Мартин и Лаура воспитывались в приемной семье. Вот и все.

– Все? – Я замер с раскрытым ртом. Потом наконец подобрал челюсть и выпалил. – Как все?!

– Вот так. – Хромосома трубно сморкнулась в уже изрядно подмоченную шаль. – Я же сказала, твоя мама была очень скрытной. Но я уверена, она чего-то сильно боялась. Потому и сделала все, чтобы вас было очень трудно найти. Поселилась на острове с паромным сообщением, сменила имя, сделала тайными адрес и телефон, не пользовалась соцсетями сама, да и тебе не позволяла…

– Стоп-стоп-стоп! – Я не поспевал за обрушившимся на меня потоком совершенно невероятной информации. – Что значит «сменила имя»?

Руфь который уже раз тяжело вздохнула и обратила на меня полный жалости взгляд:

– Птенчик, Крау[12]– это не ваша настоящая фамилия. Думаю, Тильда ее просто выдумала.

– Но… но… – Я потрясенно хлопал на тетку глазами. – А какая же фамилия настоящая?

– Этого я не знаю. – Руфь сокрушенно пожала плечами. – Твоя мама просто упомянула как-то, что сменила ее, чтобы скрыть свою личность.

Я вцепился руками в волосы и скрючился на кровати.

– Как же я тогда их разыщу? Мою семью… Если даже фамилии не знаю. Может… – Я вскинул голову и с надеждой уставился на Руфь. – Может, вы помните адрес? Ну, где мы с мамой жили до переезда на Фанё или где живет та приемная семья… Хоть что-нибудь?

Хромосома привычно уже потрясла щеками:

– Нет, птенчик, не знаю я адреса. Помню, Тильда упоминала, что с севера приехала, да и говор у нее северный был поначалу-то. Но, может, это и хорошо?

Я непонимающе на нее выпучился: что же тут хорошего?

– Сам посуди, – продолжала тетка. – Была ведь причина, почему мама твоя пряталась тут, на острове, и тебя прятала. Тильда никогда не была ни глупой, ни слабой, ведь так? Ты свою маму знаешь. И если помнишь, она хотела, чтобы все оставалось, как есть. Даже клятву с тебя взяла, что ты не покинешь дом, не уедешь с острова. Даже после смерти она пыталась тебя защитить. Так неужели ты теперь наплюешь на все ее усилия? – Ее красные, воспаленные от слез глаза нашли мои, губы горько скривились. – И ради чего? Ты уверен, что, если все узнаешь, будешь счастливее? Вдруг это принесет тебе только горе, как принесло Тильде? Надломит тебя, вывернет наизнанку, уничтожит?