Я не собирался отступать, поэтому просто кивнул. Тем более что терять мне уже было нечего.

– Хорошо. Тогда запоминай. Первое: пока ты со мной – ты меня слушаешься. Иначе дальше мы идем каждый своей дорогой. Второе: ты не ешь сахара. Это важно. И пьешь много воды. Принципиально никакого алкоголя. Он отупляет сознание и меняет твою личность…

Мы многое обсудили в тот вечер. И хоть я сам себе не верил, что ввязываюсь в подобную авантюру, но полтора часа назад я загрузил свой объемный рюкзак с взятым напрокат альпинистским снаряжением в багажник машины Калача, и вот мы уверенно мчимся с ним в сторону юга. Можно даже ущипнуть себя для верности, хотя зачем?

На трассе Калач окинул меня быстрым внимательным взглядом, вновь сосредоточился на дороге и будто между делом сказал:

– А ты ведь очень разозлился, когда у нас зашел разговор про тушенку. Я видел, как сжались твои кулаки. Почему?

Я посмотрел на него и думал – ответить или нет? Меня почти никто и никогда не спрашивал, почему я испытываю какие-либо эмоции, и я чувствовал себя не в своей тарелке от такого обращения.

– Мне было неприятно, что вы не даете мне прямого ответа на вопрос. Чувствовал себя дураком. Мне тридцать три года, а я как будто на экзамене сижу, – честно признался я.

– Почему же ты сдержался и не вспылил, как тогда в магазине?

– Решил, что это будет перебором. Мало того, что один раз уже на вас наехал и даже не сообразил, кто передо мной. Так еще и в гости напросился, где, получается, снова в бутылку лезу.

– Прежде чем выйти из себя, подумай: лучший ли это выход, – одобрительно кивнул Илья Николаевич, не отвлекаясь от дороги. – Кстати, можешь обращаться ко мне на ты. Впереди у нас долгий и непростой путь, так будет проще нам обоим. Поправь меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что разница в возрасте смущает тебя, и ты из-за нее нарисовал в своем воображении целую пропасть между нами. Так избавься от нее. Можешь начинать прямо сейчас.

– Хорошо, Илья Николаевич!

– Просто Илья.

– Хорошо, и… Илья, – такое обращение далось с некоторым трудом, но про себя я отметил, что внутренне мне почему-то стало легче. Если до этого Калач был для меня кем-то вроде профессора за кафедрой, то сейчас перешел в разряд старших товарищей.

– Как думаешь, почему я попросил тебя сделать пеммикан? Не торопись с ответом. Здесь нет правильного и неправильного варианта, только твой выбор.