По берегу реки тянулась изгородь. Вспомнился рассказ Пола о том, что Уилл однажды прибежал отсюда перепуганный. Или это был кто-то из его друзей. В любом случае неприятно.

Джо перемахнула через забор, и шум вечеринки окончательно растворился в воздухе. Когда она была маленькой, тут водились тритоны и лягушки. Местами было топко, но она добралась до старой березы и с изумлением обнаружила, что качели до сих пор на месте, только покосились на одну сторону.

Освещая себе путь телефоном, Джо двинулась дальше, туда, где всегда были дикие заросли и куда отец сбрасывал на перегной скошенную траву и сорняки. В детстве она придумывала тут разные глупые игры с прекрасными феями и королями гоблинов, заимствуя сюжеты из книг Энид Блайтон, которые тогда глотала одну за одной.

Летучие мыши взвились над старым амбаром, будто черные клочья золы. Джо не могла поверить, что он тоже до сих пор стоит на месте. Амбар относился к Вишневой усадьбе и напоминал о далеких временах, когда там была ферма. Девочкой Джо всегда немного побаивалась его, одинокого и заброшенного на краю сада, со ставнями на крохотных оконцах. Миссис Каррутерс говорила, что он аварийный, вот-вот развалится, и что одна стена у него уже немного выгнулась.

Джо повернула было назад к дому, как вдруг дверь амбара распахнулась, и в проеме появился сгорбленный силуэт, опирающийся на палку. По земле запрыгал луч фонаря. Этого не может быть. Или может?

– Миссис Каррутерс?

Пожилая женщина резко остановилась и повернулась к Джо всей верхней частью тела, как будто ее позвоночник был припаян к бедрам.

– Да? Кто это?

– Это я, Жозефина, – крикнула Джо.

– Бог мой! – ахнула старушка. В другой руке она держала что-то похожее на жестяную банку. – Это и вправду ты, Джози?

Джо чуть не расплакалась от внезапно нахлынувшей ностальгии. Сколько лет прошло? Не меньше двадцати. Она не видела миссис Каррутерс с тех пор, как уехала в универ.

Пожилая женщина заковыляла к ней по кочкам, продолжая сжимать в одной руке банку, а в другой фонарь.

– Нет-нет, стойте там! – сказала Джо и сама поспешила навстречу по росистой траве. Подходя, она прикрывала глаза рукой, пока фонарь не опустился. Она увидела, что из банки торчит вилка, и почувствовала запах чего-то вроде кошачьего корма. Ей вспомнилась кошечка, любившая во время уроков тереться о ее ноги у педалей, но это было давно.

– Дай-ка я на тебя посмотрю, – проговорила старушка, вглядываясь в бывшую ученицу, хотя согнутая спина предельно усложняла ей эту задачу. Она была одета в блузку, мешковатый кардиган и резиновые сапоги. Ее запястья были узкими, пальцы – скрюченными. Под тонкими седыми волосами лицо выглядело болезненно худым; некогда искристо-голубые глаза стали бледно-серого цвета зимнего неба.

– Как ты выросла, – проговорила она.

– Мой брат отмечает день рождения, – сказала Джо и тут же поняла, что прозвучало это глуповато, как будто речь шла о детском празднике с желе и мороженым.

– Я вижу его время от времени, – отозвалась миссис Каррутерс. – У него двое ребятишек, верно?

– Да. Эмме пятнадцать, Уильяму шесть. – Она посмотрела на банку и нахмурилась. – Что вы тут делаете, миссис Каррутерс?

– О, прошу, зови меня Салли. Это все мой кот Тимми. Совсем одичал с тех пор, как не стало мистера Каррутерса. Живет в амбаре, не хочет идти в дом.

– Сожалею о вашем муже, – сказала Джо. По правде говоря, она почти не помнила мистера Каррутерса. Если тот и показывался рядом, то скользил мимо большой бессловесной тенью по каким-то своим непонятным делам. В амбаре у него было что-то вроде мастерской.