Каким можно назвать этот Голос? Необычайно низким, необычайно звучным – и очень, очень спокойным. Когда он звучит в темноте, с каким-то странным акцентом выговаривая знакомые слова, у Рэя мурашки разбегаются по коже. И почти все его ровесники, которым посчастливилось побывать в темной комнате со свечой и циновкой, говорят то же самое, слово в слово. Голос завораживает их, волнует. Заставляет переосмыслить заново тайные страхи, мелочные обиды, запретные желания – все то, о чем, как правило, стараются позабыть. Откуда он может знать о них, если только не считывает прямо из подсознания? Провидец? Почему нет, была же мудрая Сорейя. Но Сорейя выходила к людям, на нее можно было посмотреть, более того, к ней можно было прикоснуться. Сюда же приходят только по-одному и только по предварительной договоренности. Связующим звеном между обитателем зловещего яруса Дзартушти и внешним миром является Нэйджел.

Вожди и старейшины называют его по имени – Нессарх, но Рэю велено говорить просто «господин». Шесть лет он следует этим правилам: по пути никуда не сворачивать, говорить «господин», не вставать с циновки без разрешения, не дотрагиваться до горящей в плошке свечи, не спрашивать ни о чем, что не имеет отношения к предмету беседы. Красноречивый, проницательный, образованный, деликатный, Нессарх умеет завладеть вниманием собеседника. Часы, проведенные с ним наедине, невозможно забыть. Бывает, он подолгу говорит, а бывает, только слушает с бесконечным терпением, изредка роняя слово или два. Постепенно глаза привыкают к обстановке, и Рэй начинает различать призрачный силуэт на фоне стены – силуэт сидящего в кресле мужчины. А если он, вопреки запретам, продолжает всматриваться в кромешную тьму над спинкой отодвинутого в самый дальний угол кресла, размытое пятно превращается в очертания человеческой головы, и дыхание перехватывает от жесткого алмазного поблескивания, которое ну никак не может быть блеском человеческих глаз.

Однажды, выслушав подробный рассказ о повторяющемся сновидении, в котором Рэй разрубает пополам громадную змею, а разрубив, обнаруживает, что перед ним не отделенные друг от друга голова и хвост, а две головы – одна спереди, другая сзади, – Нессарх одним движением поднялся на ноги. Стремительно, бесшумно. Но пристально вглядывающийся в темноту Рэй тотчас же уловил перемену позы.

– Мой господин, – прошептал он, – я рассердил тебя?

– Нет. Что было дальше?

– Между разрубленными частями змеи прошла женщина. Незнакомая женщина. Я никогда ее не видел.

– Она похожа на твою мать?

Рэй позволил себе еле заметную усмешку.

– Ни одна женщина не похожа на мою мать, – ответил он с ноткой гордости. – Так говорит Нэйджел. Так считаю и я.

Впервые за все время он услышал тихий смех.

– Ты хорошо сказал, мальчик. Но видел ли ты кого-нибудь, кто напоминает эту женщину из сна?

Он немного подумал.

– Да, господин.

И пристыженно умолк.

– В чем дело?

– Это глупо. Но если ты настаиваешь, я скажу. Ее напоминает одна маленькая девочка. Совсем маленькая, ей не больше семи лет. – Он вздохнул и закончил: – Это сестра моей подруги Туирен, ты ее знаешь.

– Я знаю Туирен, дочь Анаис, – подтвердил Нессарх. – Но малышку не видел уже давно. Как ее зовут?

– Азира, господин.

Нессарх вернулся в кресло. Для этого ему пришлось сделать шаг назад, и Рэй, ничего не видя, каким-то непривычным образом уловил движение его сильного гибкого тела в темноте, ощутил на лице холодное дуновение, как будто кто-то быстро взмахнул рукой прямо перед его носом.

Он зажмурился. Снова открыл глаза. И услышал шепот Нессарха: