В это утро адмирал уже настраивался на долгое и безмятежное плавание. Тем более, что Иллур вызвал его письмом не в Малую Скифию, до которой было рукой подать, а в «далекий» Крым, добираясь до которого можно было успеть немного расслабиться. Но… не тут-то было. Греческий флот, о котором так много и давно говорили, и в прибытие которого Ларин уже не верил, как во второе пришествие, все-таки прибыл. И сделал это в самый неподходящий момент.

– Нет, ну какие сволочи эти афиняне, ― возмущался скифский адмирал, поглядывая как разворачивает строй, пытаясь сомкнуть кольцо, объединенная армада греческих кораблей, большинство из которых были, без сомнения, афинскими, ― сидели бы себе дома, пока до них очередь не дошла. А тут, ― на тебе, нарисовались!

То, что ему не дадут уйти без боя, Леха Ларин понимал прекрасно. Не для того здесь собралась столько быстроходных военных кораблей. Насчитав больше сотни триер в открытом море, он перестал заниматься этим делом и безнадежно махнул рукой, даже не попытавшись определить число квинкерем. Одной больше, одной меньше, ― какая разница. Это было уже не важно. Для того чтобы пустить на дно его пусть и сильный, но не такой могучий флот было волне достаточно и половины этих кораблей.

Но, Леха просто не умел сдаваться. Загнанный в угол он всегда выбирал одно, ― атаковать. Иначе был не приучен. «Помирать, так помирать, ― примирился он со своей судьбой, ― но сделать это надо так громко, чтобы до самых Афин слух докатился, что нет сильнее скифских моряков».

– Если отрежут путь, ударим вдоль берега, Темир, ― решил не мудрствовать Леха, отдавая приказ капитану флагманской квинкеремы, который должен был транслировать его дальше, ― курс не менять. Близко только триеры неприятеля. Если попробуют остановить, мы сомнем их своей мощью…

И добавил вполголоса, чтобы его никто не услышал:

– …сколько сможем, пока не сомнут нас. Я хочу подороже продать свою жизнь.

Темир, кивнул, удаляясь.

Меж тем, греки совершали какие-то мелкие перестроения, словно никуда не спешили, и некоторое время флот Ларина двигался беспрепятственно параллельными курсами с врагом. Было видно, что грекам нелегко даются маневры. Попутный ветер помогал им догонять флот Ларина, уходивший в сторону Малой Скифии, но скорее мешал пока атаковать его, поскольку для этого всем кораблям нужно было совершить поворот на большой скорости с риском перевернуться или протаранить друг друга, а затем двинуться на сближение со скифами. Лучше всего в этом случае было обогнать флот Ларина и, развернувшись, встретить в «лобовой» атаке. Именно это и пытались сделать триеры авангарда, оторвавшиеся от основной массы кораблей.

– Боги на моей стороне! ― прокричал Леха, погрозив кулаком неизвестному наварху, ― Ураган на вашу голову. Попробуй, останови нас!

Погоня, к радости Ларина, затянулась. Одесс, вместе с «умывшимися» спартанцами, остался далеко позади и давно скрылся за целой чередой прибрежных скал. Когда настало время для битвы, погода вдруг резко испортилась, ― ветер пригнал целый табун дождевых облаков, ― не говоря уже о том, что быстро наступал вечер. Враг сомкнул, наконец, кольцо окружения, но его корабли стали быстро таять в предвечернем сумраке, наполненном влагой. Из-за дождя видимость резко упала, хотя до ночи еще оставалось немало времени.

– Смотри-ка! ― потешался Леха, удивленный тем, что боги так быстро ответили на его молитву, ― похоже, намечается шторм. Лучше и быть не может. Так, глядишь, еще и проскользнем.

Он приблизился к борту, обойдя баллисту, и схватился за ограждение, пытаясь взглядом проникнуть сквозь строй поджидавших его впереди кораблей. Триеры греков уже спустили паруса и убрали мачты, изготовившись к атаке, отчего стали почти неотличимы от морской глади. Момент истины приближался. Но Ларина это ничуть не пугало, даже наоборот. Узрев, что твориться с окружающим миром, где назревал шторм, он испытал настоящий восторг. Леха любил стихию, быть может, оттого, что сам был ей подстать. Несмотря на мощный ветер, он рискнул и приказал не снимать парусов. Его флот, ударной группой которого были сейчас квинкеремы, несся вперед навстречу судьбе, разрезая волны с такой скоростью, что корабли скифов едва ли не черпали массивными носами воду.