– Не, так не честно, – обиженно заныл Вова, провожая взглядом последнего убегающего искателя любви, – с кем тут бороться, где достойный противник? – обратился он к ставшему обычным Пятачку.

Среди ночи, открыв дверь квартиры, мальчик галантно пригласил гостью. И от порога громко представил:

– Оксана, гордость и краса крайнего севера. По национальности буренок.

Смущенная девушка хихикнула:

– У меня только мама бурятка, а папа русский.

– И это прекрасно, – восторженно взвыл Вова. – Можно она здесь побудет? Ей ночью никак до Малаховки не добраться.

– Ну, красавец, уже знаем, что натворил, – похвалил Данила – Молодец, сынок, дело нужное. Двумя скотами меньше. А ты, дочка, иди в другую комнату, располагайся места всем хватит. – И не успела закрыться дверь за прекрасным созданием, тут же упрекнул мальчика: – Долго тебя ждать? Здесь такие дела разворачиваются, а ты ходишь, глазки строишь.

– Все, хватит. – остановил перепалку Петр.

Не успел Вова расположиться на диване, очертания предметов стали таять, меняя видимый рисунок, необычными узорами заструился серебристый свет, и горные вершины, восстав из ничего, окружили видимые горизонты. Скалистое плато, созданное причудой великого художника, венчало вершину главной горной громадины. В центре ровной как блюдце площадки и очутились трое путешественников. Петр с укором посмотрел на Данилу:

– Ну, и любишь ты грандиозность декораций, скромней надо быть, экономней.

– Вот, вот, – добавил мальчик. – горазд понты колотить, зрителей-то нет, не перед кем.

Дед хмыкнул и обиженно пробурчал:

– Не с бесенятами встречаемся. По рангу и обрамление.

Гранит основания заходил ходуном, и из глубины каменного монумента раздался утробный голос:

– По какому праву вы нарушаете договоренность? Вы только смотрящие с правом доложить. Решение принимают другие, зачем стремитесь уничтожить зло?

Петр, склонив голову, но нисколько не робея, с достоинством возразил:

– Там нет уважения ни к чему, никто не желает строить иерархию. Там правит хаос. Каждый продаст любого кому угодно, не создавая подчиненности. Там уже нет авторитета ни добра, ни злодейства.

И вновь голос, сотрясая горы, возвестил:

– Наказание. Серость заслужила наказания. Мародеры даже в зле уязвимы.

В серебристом свете черным жемчугом в бездонной высоте вспыхнул знак Оуробора – огромный змей, кусающий себя за хвост. Вновь явь, колыхаясь, обрела вид обычной квартиры. Вова, вскочив с дивана, торжественно воскликнул:

– Ух ты, с самим владыкой темноты, общались! – И, погрозив кулаком неизвестно кому, предупредил: – Ну держись, мразота. По грибы на катке дорожный мастер выезжает. – Подхватив Пятачка, заплясал на месте.

Дед Данила, в задумчивости восседая в кресле, с сомнением сказал Петру:

– Неужели греховоды не осознают гибели своей души? Не предчувствуют надвигающегося наказания? Ведь с момента падения во мраке помыслы пребывают.

– Вот ты и ответил, – равнодушно заметил Петр. – После смерти душа будет находиться в том мире, который при жизни построит воображение. Где ты видел, чтобы злодей мечтал о прекрасном? Они и красоту понимают в искаженной и уродливой форме. Это зло дурит мир индивидуальным развитием, а само давно уразумело, божья воля формирует сознание. Для этого достаточно послушать рассказы слепых от рождения. Все там есть – и горы, и моря, хотя никогда не виданные. Вот сейчас серость народ русский ослабит, а того не поймет, что бессильный потенциал Руси не сможет в полной мере противостоять хаосу, и начнутся катастрофы невиданные по всей планете, эпидемии да пожары. Ну, а мы поможем России в единый кулак сжаться, выбив заразу из ее пределов. Да что мне вас убеждать, сами знаете, создатель лоно готовит для пришествия, так что здесь мрази не устоять. Пока лучше посмотрим, что там наш генерал делает.