– Один из них живет в брошенном доме, вы, наверное, не знаете об этом, а другой в соседнем, только в обычной квартире – это тот, ну ненормальный – вмешалась Анна.

– Деревянный, старый, купеческий дом возле городской речки – отвлеченно произнес Сергей.

Анна кивнула головой для неё, в отличие от меня, это не было открытием, а мне предстояло узнать еще много интересного, многое должно было попасть на листочки бумаги, моим быстрым и корявым почерком. Хотя и сейчас я не расставался со своим блокнотом и подаренной другом авторучкой с наименованием города курорта.

– Возле него брошенный дом, точная копия того – напомнила о уже сказанном Анна.

– Нет, Аня, всё не так просто, хотя о какой простоте может идти речь вообще, только тот второй обитает в другом месте – не согласился с Анной Сергей.

– Но Алексей говорил: он живет в доме номер восемь, а призрак появился из дома номер шесть – неуверенно твердила своё Анна.

Не знаю почему, но в этот момент мне показалось, что Сергей не озвучит пристанища, так называемого призрака, но я ошибся.

– Он лишь появляется в доме номер шесть, обитает он только в одном месте, на старом городском кладбище – мрачно произнес Сергей.

Анна в течение минуты старательно переваривала услышанное. Я бы не сказал, что её лицо накрыла пелена какого-то первозданного ужаса, нет, того не было. Она просто взяла необходимую паузу, она смотрела себе под ноги, подбирая нужные слова, а мы терпеливо ждали, понимая: сейчас не стоит продолжать, пусть примет эту информацию.

– Я ждала чего-то подобного. Только всё равно звучит жутко, холод по коже так и ползет. Одно дело дом, улица, сон, – совсем другое кладбище – Анна говорила тише, чем до этого.

– Серьезный товарищ – сам не знаю как, и зачем я произнес не очень уместное определение.

– Всё же я не пойму, но тот же вроде живет обычной жизнью. Наверное, они разные люди, просто похожи. Что тот второй не является человеком, я поняла с первого раза, еще тогда давно, в том самом доме номер шесть. Только тогда их было двое, значит они всё же разные люди – вслух размышляла Анна.

– Вполне может быть. Точно мы пока не знаем, можем предполагать, домысливать – неохотно постарался согласиться с Анной Сергей.

– Действительно, нам всего, на всего нужно установить это, и пока мы того не сделаем то и вряд ли доберемся до моего соседа с кладбища – вставил своё и я.

– Вы проживаете возле кладбища? – теперь Анна никуда не смогла деть выражение ужаса, что в голосе, что и в мимике лица.

– Ничего страшного. Мне куда интереснее дом номер шесть. Я ведь хорошо знаю это странное место – произнес я…

…Слишком много лет пролетело с того момента, когда я познакомился со странным домом в тихом, почти благословенном уголке, неподалеку от самого центра города. Шум и гам, движение и суета находились всего лишь за одним поворотом, может в сотне метров. Но и этого хватало, чтобы преодолев это расстояние оказаться в другой реальности. Нет, конечно, в центре тоже многое отсылает воображение к старине, вторгается историческими параллелями, но это иное, смешанное с современностью, ею поглощенное, а здесь другой мир. И чёрт бы меня побрал, если не именно это закралось в мою душу тем далеким отсюда летом.

Уверен, что каждый чувствовал то же самое, попав сюда. Ну, может окромя местных, привыкших к особенному колориту. А так – один шаг, одна мимолетная ассоциация, и ты уже оказался в прошлом. Не заметил, как сотня лет испарилась прямо на глазах, пронеслась серой ненадежной паутиной, не обратив на тебя никакого внимания, как будто и нет тебя здесь вовсе. Да что там тебя, не заметила метаморфоза ничего, забыла заглянуть за поворот, где продолжает шуметь современный мир, а остановилась только здесь на прямой широкой улице, которая утопает в зелени высоких тополей, где в июне месяце образно наступает подобие зимы, потому что тополиный пух покрывает собою всё вокруг. Издалека его легко принять за снег, но лишь до того времени пока ни обрушится на город сильный ливень, принесенный чернотой неба, накрывающей собою буквально всё без разбора, и центр, и тихие улочки, и старые тупиковые проулки, которые так хорошо умеют скрывать манящую поступь минувшего. А вместе с проулками утонут в разозлившейся непогоде ленты асфальтированных дорог, дома, люди, зонты, за всеми ними незаметно исчезнет и тополиный пух, так и не сумевший стать снегом. Перестанет он издавать трескучий звук под ногами, дальше исчезнет вовсе, не оставив о себе никакого следа. Не обратят на это внимания немногочисленные прохожие. Не заметит и само лето, ему нужно двигаться дальше. Менять жару на дождливую прохладу, шуметь ветром, благоухать несказанной красотой поздних вечеров. Иногда замирать, чтобы остановившийся человек мог почувствовать само лето, стать его частью, не допуская в себя чего-то постороннего, а затем вновь тронуться в путь, чтобы в очередной раз забыть, и не остановиться во второй раз, дойдя до двухэтажного дома, который портил всю улицу своей абсолютной безжизненностью, хотя был по-прежнему статен, этим не уступал соседям. Превосходил тех, что были напротив. Только пустотой смотрели его глазницы. От движения воздуха, издавая скрипучий зов, открывался его рот – дверь, и никто уже очень давно не видел в его внутренностях огонька. Давно ушло тепло, исчезла жизнь, а он остался, он продолжал стоять.