Он оглядел ее, от русых волос и умных карих глаз до точеной фигуры. На ней было простое платье, подчеркивающее изящные изгибы тела. Она не была красавицей, но все равно была неотразима: сильный подбородок, ум, который она не скрывала, явное отсутствие интереса к ботоксу, коллагену и силикону, напряженные плечи. Он снова посмотрел ей в лицо и был рад тому, что она едва успела спрятать минутную гримасу за стандартным официальным выражением.

– Что вы можете привнести в поцелуй, чего не могут другие? – спросил он, делая вид, что не впечатлен.

Она только вызывающе изогнула тонкую бровь.

– Себя, – ответила она, а выражение ее лица добавило: «Разумеется».

Совершенно неожиданно Никоса опалила страсть. Он не должен был чувствовать ничего подобного, он должен был презирать ее, но Тристанна Барбери оказалась совсем не такой, какой он представлял ее. Она училась в лучших школах Европы и должна быть совершенной. Однако, разглядывая ее фотографии, он видел простую естественную девушку, хотя и подозревал, что такое ощущение возникает благодаря мастерству фотографов. Теперь же он понимал, что она действительно была такой, настолько живой, что жизнь, казалось, плясала вокруг нее, как пламя, к которому ему хотелось прикоснуться.

– Еще одно хорошее заявление, – сказал он и коснулся ее волос, шелковистых и теплых. – Но я не привык целовать незнакомых женщин на виду у всех, – добавил он тише, чтобы его услышала только она. – Не люблю оказываться на страницах таблоидов.

– Прошу прощения, – пробормотала Тристанна, смело глядя на него. – Я думала, вы известны своим бесстрашием и умением смеяться над условностями. Должно быть, я перепутала вас с другим Никосом Катракисом.

– Я раздавлен, – сказал он, подходя ближе; сердце заколотилось, когда она не отступила. – Я полагал, что моя привлекательность заставила попросить меня поцеловать вас, а оказалось, что вы такая же, как остальные. Вы поклонница богачей, мисс Барбери? Путешествуете по миру и коллекционируете поцелуи, как девочки собирают автографы?

– Вовсе нет, мистер Катракис, – без тени смущения ответила она, откидывая голову. – Скорее богачи – мои поклонники: преследуют меня повсюду, чего-то требуют от меня. Я хотела сэкономить ваше время.

– Вы слишком добры, мисс Барбери. – На этот раз он провел пальцем по нежной коже ее ключицы, почувствовал легкую дрожь и почти улыбнулся. – Но я не делюсь своей собственностью.

– Это говорит человек, на чьей яхте больше гостей, чем он может сосчитать.

– Я не целовал ни яхту, ни гостей. Не всех, во всяком случае.

– Тогда вы должны объяснить мне правила, – ее губы дрогнули от сдерживаемого смеха; почему-то это завораживало его, – которых на удивление много для Никоса Катракиса, не следующего традициям, не соблюдающего правил, идущего своим собственным путем. Я бы хотела встретить его.

– Есть только один Никос Катракис, мисс Барбери. – Теперь он стоял так близко, что чувствовал запах ее духов. – Надеюсь, вы не будете слишком разочарованы, узнав, что это я.

– Я узнаю это только после того, как вы поцелуете меня.

– Значит, теперь это неизбежно?

– Разве нет? – Она наклонила голову; теперь это был настоящий вызов, а Никос не стал бы тем, кем стал, если бы не умел их принимать.

Все шло не так, как он планировал. Спонтанность – для тех, кому нечего терять и нечего доказывать. Он много задолжал Густаву Барбери и его гнусному сыну, долго ждал возможности отплатить и добился своего. Надавить здесь, нашептать там, и империя Барбери зашаталась, особенно после того, как заболел ее глава. Но Никос не хотел впутывать девушку. Он не желал уподобляться Питеру Барбери, соблазнившему Алтею и бросившему ее, когда она забеременела. С другой стороны, он не ожидал, что сестра его врага обратится к нему с такой просьбой и – что особенно опасно – заставит его захотеть потерять контроль над собой, над которым он так долго работал. Он с удовольствием использует ее как еще одно орудие, которое приведет ее семью к гибели, но он не ожидал, что захочет ее!