Макси следил молча, тоже сутки напролёт глаз не сводил. Если бы не Лихо, уже бы изнасиловал. А так хрен ему. Сейчас папин друг нас догонит, и вообще у Макси шанса не будет ко мне подойти. Отец предупредил нас, что идёт свой.

Его запах принёс ветер, я его почувствовала первой, потому что я умница и красавица, папина дочка.

— Даня Баюн, мой первый бета, — представил отец появившегося впереди Вечного. Был он не таким мощным, как Макси, не таким высоким, как Лихо. Весь пропорциональный, а когда обернулся человеком, я не смогла сдержать улыбки. Цивилизованный человек, оборачивался в джинсах. В облике красавца писаного застегнул ремень и улыбнулся улыбкой Голливудской звезды, получившей Оскар. Удлинённые волосы, светлые глаза, летнего ясного неба, хорошо сложенное, сильное тело. Увидел меня и подмигнул.

— Как прошло воскрешение? — он пожал руку Лихо, они обоюдно похлопали друг друга по плечам. И отец повернулся к Макси.

— Отлично. Вот наш товарищ Высший — модифицированный.

— А Порушка в деле? — Баюн похоже, плевать хотел на машину, что возвышалась над нами.

— Нет, модифицированные выкрали и сдали в лабораторию. Я как её увидел, чуть все дело не запорол, — отец прижал меня к себе. — Алёнка бы мне не простила.

— Алёнка? — навострила я уши. — Мама?!

— Да, — усмехнулся Нил Ильич, — не обольщайся, любимое создание, мы с мамой в разводе, у тебя есть отчим.

— Мы же волки, — нет, я против. Волчья верность, истинная пара для меня очень многое значат, я против свободных отношений.

— Мама была Дамкой, потом…, — на лице Лихо отобразилась боль, на мгновение сверкнули глаза, — проклятая вакцина, я обернул Алёну. Твоя мама трансформировалась в волчицу, она отказалась принимать меня за истинного. Пришлось инсценировать свою смерть, чтобы она с лёгкой совестью отправилась пару искать.

— А ты? — я ухватила его за руку.

— В порядке, — ответил он, отпрянув.

Не в порядке. Он не мог быть в порядке, я знаю… Это больно отказаться от пары, это не как у людей, больнее, тяжелее, почти невыносимо. Оборотни не болеют, но с потерей пары могут даже умереть.

— Почему? Почему я знаю, как больно терять истинного? — недоумевала я, в полной растерянности обнаружила, что трое Высших уже уходили.

— Память отбили? — обеспокоенно поинтересовался Баюн, глядя на Нила, тот кивнул. — Ты была истинной Мороку Ивану Фомичу, это очень сильный Высший. Был. Погиб, когда тебе было пятнадцать.

По телу пробежала дрожь, я почувствовала приятный аромат из далёкой памяти, мужской оскомистый, острый. По плечам скользили смуглые руки с изящными длинными пальцами. И взгляд тёмно- карих глаз, глубокий, манящий, полный влюблённости. Это всё, что оставил о себе в моей памяти Морок. Он словно стоял в тумане моего сознания, и я только знала, что он там, но ни прикоснуться, ни поговорить. Мне больно, я погибаю!

Раздался свист. Я вздрогнула, опомнившись, вышла из… морока. На узкой животной тропе стоял Макси, заложив руки в карманы своих широких шорт и смотрел на меня, а отец с Данилом ушли глубоко в лес.

— Потеряешься, — тихо сказал Макси и мотнул головой, приглашая следовать за ним.

— Не потеряюсь, — недовольно бухтела я, — волки в лесу не теряются. Только всякие там безграмотные и недоделанные.

Макси резко обернулся и в пару шагов достиг меня. Я оскалилась, пошатнулась, хотела в волчицу обернуться, но не успела, была прижата к большому, мощному телу. Стало страшно, он очень большой. Обхватил ручищами, сжав с двух сторон руки, и не дал пошевелиться. Гора медленно накренялась ко мне, чтобы заглянуть в глаза.

— Пусти, — приказала я.