Тоже нахожу его глазами, и лицо моё каменеет.

Рядом с ним Зара. Ненавижу её. Говорят… они трахаются много-много лет. Говорят, они были знакомы до… до «нас», учились вместе в Европе. Я нигде не училась. Она красивая как картинка. У неё чёрные волосы и роскошная фигура, и глаза чёрные, как в той песне. И они так смотрятся вместе... Я для него слишком высокая. И, кроме волос, во мне ничего примечательного...

Его физическое превосходство всегда компенсировало мой рост... он... сильнее... и крупнее... сильнее раз в сто...

Хватит!

Перевожу взгляд на бледное лицо Фариды и посылаю ей одну из своих жертвеннических улыбок.

— Я очень хочу… выпить… — шепчу пронзительно, заглядывая ей в глаза. — Только… не здесь…

— Ооо… — округляет их эта светлая душа. — Давай… я провожу тебя на кухню. Там что-нибудь найдём…

Улыбаюсь благодарно. Я практически не лукавлю. Я очень хочу выпить. Последний раз я напилась три месяца назад. Я тогда сильно расшиблась… свалившись с лестницы. Просто я была пьяна в стельку и споткнулась о платье. Он запретил мне пить вообще. Но я уже говорила: у меня с утра плохое настроение. И ещё я хочу забыть руку Зары на его плече. Хочу забыть намёк на улыбку. Улыбку, адресованную не мне...

Фарида оставляет меня один на один с бутылкой бурбона и погружённой в темноту кухней старого особняка, возвращаясь к гостям.

Забираюсь на высокий подоконник, поднося горлышко к губам. Она дала мне стакан, но я не хочу ломать колорит ситуации.

Огненная жидкость обжигает горло, отчего я закашливаюсь. Делаю сразу три глотка. Хочу напиться. Голова мгновенно мутнеет. Вот. Так хорошо. Откидываюсь на стекло и прикрываю глаза, перед которыми всё плывёт...

Начинаю копаться во всяких воспоминаниях...

ЭТО началось не сразу, а как-то постепенно. Мы даже года не были женаты. Это были самые счастливые дни моей жалкой восемнадцатилетней жизни. В дом отца я и сейчас ни за что не вернусь.

Я не могла поверить в то, что он выбрал МЕНЯ!

Меня... не образованную красавицу Зару, а меня...

Я всегда его немного боялась. Несмотря на то что мы ровесниками, он был каким-то... зрелым... очень умным... и... очень нежным со мной. А потом он вдруг стал... трахать меня молча и молча уходить. Потом начал макать меня в дерьмо перед своей роднёй, а потом... и перед посторонними...

За что?

Я ничего не сделала! Я не знаю... до сих пор не понимаю...

Если я ему не нужна, почему не отпустит?! Однажды я набралась смелости и спросила...

Он выгнал меня из своего кабинета, спокойный как ледяная глыба...

А потом я забеременела... хоть он и предупреждал... но я была такой дурочкой...

Он прислал цветы в больницу после аборта. Я выбросила их в окно и больше ни разу не беременела.

Ненавижу... ненавижу его...

Мои глаза совершенно сухие. Я не плачу, потому что слёзы такое дерьмо, когда их не с кем разделить...

Моё внимание привлекают голоса где-то поблизости. Не хочу, чтобы меня кто-то здесь нашёл. Особенно он. Своим исчезновением я действую ему на нервы, поэтому буду прятаться до последнего. Однажды он заподозрил меня в том, что я поднялась наверх… с мужчиной…

В тот день я впервые испугалась того, что он меня ударит…

Воспоминания вызывают прилив холода, и я спешу потушить их очередным глотком, а потом слышу это…

Имя своего мужа…

— …всегда с охраной… — шелестит незнакомый мне женский голос. — Даже среди гостей его охрана, каждый раз разные люди…

Ему вторит мужской...

Ну что за идиоты... шептаться о таком не за семью дверями! Кто так делает?

Со мной всегда ходит охрана.

Если я это слышу, значит, и она тоже.

Напрягаюсь, вглядываясь в полумрак кухни. Вижу силуэт в одном из тёмных углов. Они скоро на шею мне залезут.