Первые супермаркеты и первые фастфуды. Вскоре разрешили свободную торговлю с рук. В комиссионных магазинах можно было купить всё, вплоть до оружия. Страну заполонила палёная водка и подделки импортного алкоголя. Народ пил и травился, травился и умирал. Говорили, что от фальсифицированной водки за год гибнет мужиков в три раза больше, чем за всю войну в Афганистане.

Появились шоколадные батончики «Сникерс», куриные окорочки, прозванные в народе «Ножки Буша». Запад заваливал Россию дешёвыми и второсортными продуктами, превращая её из великой страны толи в большой супермаркет, толи в большую свалку. Появился анекдот: «На банке говядины нарисована голова коровы. На банке свинины голова свиньи. На американской тушёнке «Анко Бенс» голова негра. Из чего она… или из кого? Купить боюсь».

После развала СССР расплодились побирушки. По вагонам метро ходили афганцы. В камуфляже без погон, часто с наградами и в инвалидных колясках. Они пели про Кандагар и настоящую мужскую дружбу. Ну как было таким не подать.

Следом шли гражданские попрошайки. Фантазия их била ключом. Часто можно было слышать такие монологи: «Подайте распятому на дыбе перестройки», «Помогите, всё отобрали буржуины-капиталисты. С работы выгнали, жена – инвалид, дочь школьница – стала проституткой», а то и: «Подайте на хлеб жертве политического террора…»

Народ жалел, подавал, ругался. Злые языки говорили: «Если подают, значит, есть, что подать».

А город расширял границы, которые постепенно начали выходить за кольцевую дорогу. Москва обрела славу самого бодрствующего города Европы, стала столицей игорного бизнеса. Пиво и водку пили везде, даже в метро. Открывшийся рынок в Лужниках, ласково прозванный москвичами «Лужей», манил обилием товаров.

Здесь было почти всё: одежда, игрушки, ширпотреб из Китая, джинсы и кроссовки из Америки, куртки и шубы из Турции. Сам рынок стал особенным миром, где царили свои законы. В этом мире тоже было почти всё: антисанитария, криминал, рэкет бандитов, воровство, мошенничество, проститутки и поборы милиции. Многие военнослужащие, оказавшись в сложных финансовых условиях, подрабатывали там охранниками, а то и носильщиками.

Набирали популярность рестораны быстрого питания «Макдоналдс». Внутри идеальная отделка и чистота, продавцы, которые всем своим видом демонстрировали, как они «вас всех ждут, чтобы культурно обслужить». Иностранные СМИ сравнивали очереди в «Макдональдсы» с очередями в Мавзолей и восторженно писали: «Благодаря «Макдональдсам» Россия стала частью западной цивилизации». Вот так рыночный капитализм улыбался раздражённому и мечущемуся в суете городу во все свои 32 зуба.

Старый Арбат стал самым тусовочным местом в Москве. Здесь собирались неформалы, художники, выступали уличные артисты. Можно было встретить молодых людей с плакатами: «Не ешь себе подобных», «Сытые свиньи страшнее, чем голодные волки», «Только монстры поедают мёртвых».

Мишка, однажды увидев такую компанию, сказал Олегу: «Смелые ребята, режут политику». «Какую политику? – усмехнулся Олег. – Это же вегетарианцы. Видишь у того парня плакат «Животные – наши друзья, а не еда». Только мне хочется спросить у этих защитников животных: «Вы не едите животных, но зачем вы отбираете у них еду?»

На Арбат автобусами привозили гостей столицы. Советская символика, армейская атрибутика, боевые награды и значки, самовары и матрёшки пользовались большим спросом, особенно у иностранных туристов. Они с интересом рассматривали Москву, модные бутики, рестораны, фотографировали метро и москвичей. И немудрено, ведь до этого они считали, что по Москве спокойно разгуливают медведи, а русские ходят в ватниках, пьют водку и играют на балалайках.