– Ну ты подумай, может быть, еще что-то было? Кричали, стреляли в вашу сторону? Ведь дело международное… Ну вот кто поверит твоему сочинению? – Раздраженные реплики принадлежали начальнику особого отдела десантно-штурмовой бригады, полному одышливому блондину. И были обращены к понурому старшему лейтенанту. Обвисшие казацкие усы лейтенанта еще больше подчеркивали его тоскливый вид.
– Вот, ты пишешь… Ага… Примерно в девятнадцать часов к северо-западу от места расположения батареи боевое охранение услышало звук двигателя грузовой машины… Около двадцати часов вторично поступил доклад, что грузовик приближается к батарее… Так… Это неважно… Я приказал осветить прилегающую местность и лично увидел, как группа вооруженных лиц в форме Вооруженных сил Демократической Республики Афганистан (ВС ДРА) готовится к нападению. Я дал команду на предупредительный выстрел.
Старший лейтенант заерзал. Действительно, вместо одной мины в грузовик до умопомрачения точно спланировала полная загрузка лотка кассетного миномета «Василек». Ну тут уж командир расчета виноват, молодой. Со страху влупил, наверное… Но это ли нужно сероглазому особисту майору? И про то, что через секунду из всех калибров палили в кромешную тьму, он знает, и что утром вылазка была… Ну трофеи собрали, не валяться же оружию… Зато вовремя доложили и все предъявили…
– Нет. Не хочешь ты сотрудничать, артиллерист, – вдруг просто и весело сказал майор. – Отдам я твой опус в прокуратуру. И еще кое-что отдам, смотри. – Из плотного конверта на стол скользнули часы «Сейко-5», два массивных золотых кольца и обойма, набитая тупоконечными никелированными патронами. – Вот это и отдам. И объяснительные твоих «бойчишек» по поводу вчерашней пальбы. Они тебя и сдали. Вот этим уставом, – майор приподнял увесистый том, – по голове настучал одному-другому и выколотил добровольное признание. А ты думал как? Они десантурой станут еще не скоро. Так вот, пистолетик, под эти патрончики, через полчаса – на стол. Металл желтый – сюда же. И молчать – дело, повторяю, международное…
Жалко было отдавать отделанную перламутром, изящную «Астру», обидно было переписывать рапорт, подчеркивая, что решение на бой было принято начопером, а разведка проведена под руководством особиста, но что поделаешь – своя голова дороже…
Девять трупов, обугленных, изорванных разрывами прямого попадания, посеченных осколками. Был и десятый, раненый. Крупные капли темно-красной крови вели в заросли камыша, к реке. Туда старший лейтенант Евдощенко утром 28 декабря 1979 года сунуться побоялся – заросли, болото!
А день был замечательный – первый день пребывания ограниченного контингента советских войск в Демократической Республике Афганистан. Железные птицы в небе, железные змеи на дорогах, ведущих от Кушки, Термеза, Нижнего Пянджа и Ищкашима в глубь Афганистана. Не привыкать! Не такие контингенты перемалывали эти клыкастые горы и мертвящие душу пустыни. «Вратами Индии» назвали ее одни, «Вратами мира» – другие. И гибли «при дверях», понимая в последний час: Афганистан – страна пуштунов, и они никогда не отдадут ключей от своего рая… Впрочем, на что обижаться? Начопер был представлен к Красной Звезде, особист к «звезде шерифа» – ордену «За службу Родине в ВС СССР» III степени, Евдощенко заслуженно получил медаль «За отвагу», а чертов командир расчета, который все это заварил, – медаль «За боевые заслуги». Военный люд нельзя обходить наградами. Чем хотите – можно! А вот наградами – не следует.
По смоляному шоссе от Шибаргана на Мазари-Шариф несется серо-зеленый военный «уазик». У водителя автомат под рукой, у офицера – автомат на коленях. Ученые! Уже магазины спарены, смотаны синей изолентой, и граната на поясе с запалом, но главное оружие – скорость. Проскочить нужно от Актепа до Балха, грязного поселка перед Мазари-Шарифом. Надо было все же дождаться выхода колонны… Но «хорошая мысля приходит опосля»! Дымка висит над дорогой, горьковатый запах ее пробивается и в кабину.