– Это верно. Если будет не лень, можете на досуге почитать теорию Норберта Байера. Тоже очень интересная теория, но, к сожалению, не получившая подтверждения. – Кацман, задумываясь на секунду, усмехается. – Хорошо. Это хорошо.

А затем, словно включившись, вопросительно оборачивается к Уолтеру:

– Так, а что у вас с задачкой? А, молодой человек?

– Дайте ещё немного времени. Тут осталось нарисовать лишь три проекции – и всё.

– Вы, главное, игрек-проекцию нарисуйте. Её, родимую. А остальное не так важно.

Сергей косит глазом и видит, что игрек-проекции у Уолтера как раз и не хватает. Старик корпит над ней, но, видно, не может сделать окончательный выбор.

– А вы, как у вас с задачами? – Кацман вопросительно, с интересом смотрит на Сергея.

– Да вроде нормально.

– Это хорошо, сможете решить во-о-от такое?

Парень тянет «о», скидывая на терминал Сергея очередную геометрическую головоломку. Он готов вновь переключиться на Уолтера, когда Сергей спокойным голосом сообщает, подсознательно копируя интонации Кацмана:

– О, это довольно легко. В данном случае мы видим низкие начальные уровни, а значит, наилучшим вариантом для построения траектории будет теорема Берзиньш – Йовович. Вбиваем формулы влияющих полей. Однозначно заметно, что поле А заворачивает пситон по часовой стрелке. При этом поле Б имеет вектор движения вот сюда. – Сергей рисует стрелку. – Получаем спираль в нашем пространстве-времени и вот такую замкнутую грудь в пси-пространстве-времени. Терминал нам посчитает точную формулу, зная исходные значения энергии.

Уолтер пожирает Сергея глазами, полными непередаваемых эмоций. Сергей не может их расшифровать и отвечает внешне абсолютным спокойствием, но внутренне ликует от ощущения, что эту лабораторную закрыть получится.

Кацман весело смеётся.

– Да, похоже на правду. Очень хорошо. Есть ещё нюанс: если поле А будет иметь начальные значения выше вот этого значения, видите, что будет? – Парень чертит курсором вокруг формулы Сергея.

– Да, эта часть уравнения превратится в единицу.

– Именно, и тогда, кроме спирали, на графике появятся вот такие ровные участки, видите? При этом, ахахах, «грудь», как вы изволили выразиться, в пси-времени-пространстве – не изменится.

Всё это время Уолтер сидит, вытаращив глаза на Сергея, вместо того чтобы корпеть над своим заданием.

– А вы что же? – Игнорируя мимику старика, Кацман оборачивается к Уолтеру. Без разрешения подгружает результаты к себе на терминал и начинает их перебирать.

– Так, да, это хорошо, и это, и тут. Нет, ну подумайте, разве так оно будет двигаться? Посмотрите сами и исправьте. Представьте, что вы смотрите на пситон с вершины плоскости игрек-пси. Как пситон полетит наиболее вероятным образом? А?

Сергей делает вид, что очень внимательно изучает изыскания на терминале товарища, но на самом деле его мысли уже намного дальше. Он радуется, что освободился раньше первой половины этой пары и у него в запасе ещё куча времени. Хватит, чтобы позавтракать, плюс впереди ещё только одна пара, да и та «по телевизору» (как престарелые студенты её прозвали). Ещё один предмет, по которому ничего не выучишь, зато и сдавать ничего не придётся. Пока Сергей предаётся грезам, Уолтер с Кацманом, наконец, домучивают задачу.

– Я вижу, что вы всё это понимаете, это хорошо. Только очень уж спешите да сбиваетесь. Это вы зря, – сокрушается молодой человек.

– Да-да, я всё это учил, просто как приду – разнервничаюсь, и всё вылетает из головы! Я помню, это же теорема К. Вот тут, в конце, ещё будет идти пситон по прямой, – горячо поддакивает преподавателю старик.