Стивен Уайт жил недалеко от нас в небольшом домике у одного очень старого полковника по имени Макфёрсон. В больницу мне от Стивена никаких вестей не приходило, да и не должно было. Иногда я писала Мэгги, потому что она так надолго уезжала в этот свой интернат, но вообще писать письма мне пока давалось с трудом. Очень уж долго я ничего не писала и не читала.

Стивен Уайт был моим первым в жизни другом. В день эвакуации из Лондона это он помог мне уехать. Кроме Джейми, он был единственным человеком, который по-настоящему понимал, что представляла собой моя жизнь у мамы. Уж конечно, он был бы не меньше Фреда рад увидеть, как я уверенно управляюсь на своих двоих.

Перед домом полковника я натянула повод. Обычно Стивен неплохо следил за домом, а тут… Дом стоял, точно заброшенный. Крыльцо занесло жухлыми листьями, на окнах сплошь заслоны; дыма из трубы тоже что-то не видать. А вообще-то полковник вечно мёрз, так что топил постоянно.

Я спешилась. Подхожу по тропинке к крыльцу, Коржика веду за собой. Стучу в дверь.

Вдруг за спиной голос:

– О, Ада. – Тусклый такой, отрешённый. – Не ожидал тебя. Не знал, когда вернёшься…

– Стивен?

Оборачиваюсь – Стивен стоит на дороге, велосипед держит. Вид ужасный. Лицо серое, вытянутое, под глазами тёмные круги. Запястья костлявые из-под рукавов так и торчат. На одном рукаве, повыше, широкая чёрная повязка.

– А что случилось? – спрашиваю.

Он сглотнул.

– Да много чего, – говорит. – Хорошо, что успели повидаться. Я утром уезжаю уже. У меня для тебя кой-чего есть – точней, для Сьюзан.

– Уезжаешь?

– Ага. Отец в торговый флот подался, меня к нему на судно юнгой записали. Покажем Гитлеру, где раки зимуют, он у нас за всё поплатится.

– А полковник как же? – спрашиваю. – И потом, кто ж тебя на войну возьмёт, тебе ж лет ещё мало!

Стивен плечами пожимает и говорит:

– Для юнги тринадцать – нормально. Даже врать не пришлось. Рождество с отцом в Лондоне отметим, у родных, а там и отчалим.

Стою – не знаю даже, что и думать.

– Это же опасно, – только и смогла выдавить. Судна с провиантом немцы без конца тогда взрывали.

– Наверно. – Стивен оглядел меня сверху донизу – и всё равно не улыбнулся, смотрел хмуро. А раньше всегда такой весёлый был. – Хорошо выглядишь, – говорит. – Операция как, нормально прошла?

– Ага, – говорю. Всё никак понять не могу, откуда в нём такая отрешённость. – А что случилось-то?

– У меня тут есть кое-что для Сьюзан, – говорит опять. – Я тут пока у пастора ночую. А ты теперь ведь у Тортонов, в доме лесничего, верно? Я зайду ближе к вечеру, после чая?

Я кивнула. Чувствую – Коржик мордой в руку тыкается, поворачиваюсь похлопать его. Смотрю назад – Стивен уже влез на велосипед и катит по дороге прочь.

– Стой, погоди! – кричу ему вдогонку.

– До вечера, – бросает через плечо. И уехал.

Когда я спросила на этот счёт у Фреда, он только головой покачал.

– Ох-ох, Стивен – плохи его дела, – проговорил он. – Пусть, наверно, сам тебе расскажет – он, видать, так и решил.

– А почему дом полковника стоит заброшенный?

– Помер он, полковник-то, – ответил Фред. – Уж пару месяцев тому – вот как ты уехала, так вскорости и помер. Во сне, значит. Восемьдесят восемь годков.

– Что ж ты мне раньше не сказал? – Полковник мне в общем-то был по душе.

Фред замялся.

– Ну-у… Я уж прям так сразу об этом не подумал. Всё ж невесть какая неожиданность, пожилой человек. А следом и… – он осёкся. – Говоришь, Стивен к вам зайдёт сегодня? – Я кивнула. – Ну и хорошо, – заключил Фред. – Сам и расскажет.

Больше из него ничего было не вытянуть. Я расседлала Коржика, почистила его щёткой как следует, отвела в денник и принесла ему воды и свежего сена. Потом прошлась по остальным денникам: вот Иви, Мэггина лошадка; за ней жеребец Джонатана, Обан; следом охотничьи лорда Тортона – у всех проверила, чтобы была вода, всем поднесла ещё сена. Но только я достала было тачку с вилами – теперь, с двумя-то ногами, я могла б и с тачкой управиться, – как Фред её у меня забрал и сказал: