– Совершенно правильно, – улыбнулся аспирант промышленных технологий. – В поселке можете этих ребят не бояться. А если соберетесь далеко в тайгу, убедительно рекомендуем натереться уксусом. Эффект, как говорится, гарантируем. А эти ваши штучки, – он снисходительно ткнул пальцем в мой баул с репеллентом, – комаров не впечатляют. Оставьте для дачи.

– Точно, – поддержал его второй – не аспирант, но и не белокурый. – Это неправильные комары. Злющие, как пираньи. Если нет уксуса, намажьтесь гвоздичным маслом – какое-то время протянете. Хотя нет, – не вполне трезво улыбаясь, он махнул рукой. – Если под рукой нет уксуса, то гвоздичного масла и подавно не будет.

– Тогда соорудите дымовуху, – порекомендовал третий, без образования, но белокурый. – Набейте ведро сырой травой, подожгите и ходите, размахивайте, ничего не бойтесь. Комары, медведи, волки – все побегут. И беглые зэки тоже.

Ребята рассмеялись. Неплохие парни.

– До Карадыма далеко? – спросил Гулька.

– Это туда, на юго-восток, – показал пальцем белобрысый. – На Аваше. Надо ехать через Медвежью падь, вдоль болота Синих духов. От урочища Тесницкого повернете направо, и полчаса по камням – трюх, трюх. Шестьдесят американских миль.

– А с транспортом как? – спросила я. – На чем трюхать-то?

Ребята дружно пожали плечами:

– Поспрошайте в поселке, райцентр как-никак. Где деньги, там и колеса. У вас есть деньги?

– Нет, – сказал Гулька.

На том и поручкались. Ребята отправились на север – до грунтовки на Верхотурово, ловить попутку к заветным курятникам, а мы с Гулькой через бараки аэропорта и осиновое редколесье потащились в поселок. Не вижу смысла расписывать наши пешие скитания. Ничего необычного в них нет, а красоты родной природы можно пока и опустить. Скажу лишь, что поселок Октябрьское лежал в низине, был окружен лесистой возвышенностью, а кое-где даже вгрызался в нее. Посадочная полоса располагалась на северной окраине, занимая добрый участок ни на что не пригодной пустоши. Большую часть селения составляли пустыри и двухэтажные бревенчатые бараки, похожие на теплушки. Лишь где-то далеко, в центре, виднелись приличные сооружения, дымились трубы каких-то мастерских, колосились постриженные деревья. Но до них еще предстояло дойти, что в условиях безбожной разбросанности поселка казалось затянутой песней.

Дорога от аэропорта к средоточию местной цивилизации петляла горным серпантином. Из перелеска за нашими спинами вынырнул допотопный «ЗИЛ»-«сто тридцатый». Болтая разбитым кузовом, умчался в центр. В кузове лежал уголь и бились две лопаты. Я сделала респиратор из ладошки. Сизиков с откровенным скепсисом посмотрел ему вслед, оглянулся на «утраченное».

Снова настала тишина. Над окраиной поселка витал полуденный зной. Народу почти не было. Тетка с каменным лицом, вышедшая с нами «на этой остановке», уверенно ушла вперед. И пропала.

Гулька озадаченно потер подбородок. Потом, пробубнив «Патер ностер», взвалил на плечо мой баул, сверху добавил свой, а футляр с берданкой всучил мне.

– Потопали, старушка. Как там в песнопении… «А мы с тобой, брат, из пехоты»?..

– Нет, нам нужна машина, – запротестовала я.

– Конечно, – кивнул Гулька. – Спустимся к автобазе, там и найдем.

– Как? – изумилась я. – Ты веришь в наличие автобазы?

Гулька как-то стушевался. Разрази меня мигрень, если он не покраснел. Вернее, он начал краснеть, но потом передумал.

– В каждом городке должна быть автобаза, заруби на носу. Или, на крайственный случай, что-то на нее похожее. Иначе это не городок. Вспомни, о чем говорили парни в самолете. Память отшибло?