Фрол кивнул.

Авторитет заходил по гостиной, анализируя и раскладывая по полочкам в голове прошедшие разговоры, и постепенно пришёл к мысли о выгоде заключённой сделки. По всему получалось, что лаве потечёт почти на халяву. Но тут он вспомнил чёрного шамана и заскрипел зубами.

«Этот курощуп своего не упустит. Уже вырвал кусок, – подумал он. – А за теми дурнями, что собираются клад Потюпкина найти, надо бы Митрича приставить. Лесовика они в жизнь не увидят, если будут даже месяц по тайге шляться. Ну, коли что и найдут, то болот в округе много».

При последней мысли Ляма даже потёр от удовольствия руки.

Очередной стук в дверь снова оторвал от размышлений. В проёме стоял Фрол. Вид помощника был расстроенным и даже жалким.

– Говори, – приказал Ляма, уже предчувствуя плохие новости.

– Выйдя за ворота, он сразу ушёл в лес. Я отправил двух ребят на машине в объезд, чтобы вышли на трассу и посмотрели, кто и где его ждёт. Минут пять спустя ещё двоих по его следам.

– Короче можешь?

– Он ушёл. Ребят в лесу вырубил, а на дороге его не засекли.

«Привыкших к тайге и выросших в ней двух бойцов вырубил городской пижон? Значит, правильно я определил племенника. Посланник и киллер в одном лице», – подумал Ляма.

– Как там пацаны?

– Оклёмываются потихоньку.

– Что говорят? Как это случилось?

– Понять ничего не могут. Будто по затылку чем-то стукнуло – и с копыт, в отключку.

– Оштрафуешь за полмесяца, чтобы не жирели во дворе. Нюх совсем потеряли. Отвези к доктору. Пусть проверит, били их или это что-то другое.

– Сделаю, – кивнул Фрол.

На журнальном столике раздалась трель сотового телефона. Слямин взял трубку и посмотрел на дисплей. Номер не определился.

– Слушаю, – недовольно буркнул он.

Из трубки раздался хорошо поставленный голос гостя:

– Я не люблю знаки вежливости в виде проводов. В следующий раз своих легавых можешь больше не увидеть.

Слямин хотел соврать, что он тут ни при чём, это инициатива его охраны, но абонент, не дожидаясь пояснений, отключился.

– Залепуха получилась, – объяснил он суть разговора Фролу и тут же сорвался на крик: – Сидите во дворе, как куры на насесте, и шарите вокруг глазами сонными. Организуй охрану на дальних подступах, чтобы за километр знали, какая вшивая собака к нам приближается!

Фрол быстро ретировался из кабинета. Хозяин явно был не в духе.

Прекрасен летом мой ридный город Киев, а родной Иркутск ещё краше. Если вы – мой собеседник и произнёс я вам эту фразу вслух, вы тут же и спросили: как такое со мной приключиться могло? Рассказал бы я вам басен целый короб. Как родился в Киеве в третьем роддоме. Как в школу ходил пятьдесят вторую, потом вместе с маткой в Иркутск перебрался. Как москали в том Иркутске матку мою в могилу свели и как возвертался я на батькивщину под крыло батьки мово Андрея Осиповича, за которого много народа сказать что имеет, а при необходимости и своё плечо под его проблемы подставить, не бесплатно, конечно.

Только вот не услышите вы от меня об Иркутске ничего. Не был я там и ниоткуда не возвращался. Это мой брат-близнец Витька туда с маткой уехали. Он в автомобильной катастрофе погиб, а вскоре и она преставилась.

Я, балбес балбесом, до двадцати пяти лет город мутил, а как грохнули мы по пьяному делу паренька одного, дак и батька взъерепенился. Ладно бы его деньжата на баб да кабаки просаживать, а тут отсиживать пришлось бы, да не одну пятилетку.

В общем, подсказали добрые люди, деньги за пол-отсидки получили, и отправился я в заграничное турне. Да не подумайте, что на Сейшельские острова, а прямиком на границу афгано-пакистанскую, в лагерь. Не в пионерский, естественно. Пионеры тогда уже и у москалей повывелись. Лагерь тот не «Юность» и не «Дельфин» назывался, а имел просто номер, но, если бы над воротами транспарант был, можно было смело на нём написать «Разведывательно-диверсионный».