– Погодка! – с явным сожалением заявил он, и на несколько секунд все притихли, прислушиваясь к шуму дождя.

– Ну, что ж, продолжим, товарищи. В повестке дня нашего собрания остался один вопрос – прием кандидата в члены ВКП(б) товарища Чалой Дарьи Андреевны.

– Кто рекомендует? – спросила средних лет женщина, сидящая возле окна, наполовину завешенного куском брезента.

– Сейчас я зачитаю рекомендацию, – продолжал председательствующий, наклоняясь с листом бумаги к свету.

– Рекомендация, – начал он, поправляя очки. «Я, Лапунова Мария Михайловна, знаю товарища Чалую с 12 октября 1941 года по совместной работе в части 122 и в 587 абп. Товарищ Чалая является истинной патриоткой своей Родины, и в тяжелые для Родины дни она пришла к нам в часть, чтобы честным трудом помочь Красной Армии быстрее разгромить оголтелые банды гитлеровских захватчиков…»

И тут в помещении кто-то всхлипнул. На глазах у некоторых женщин появились слезы. Одна из них, вытирая платком глаза, грубоватым простуженным голосом сказала:

– Маша сегодня не вернулась с задания.

Председательствующий оторвал глаза от рекомендации и задумчиво посмотрел на собравшихся.

– Да, – медленно произнес он, – сегодня с нами нет Лапуновой, как нет и других товарищей. Война не щадит никого – коммунист он или беспартийный. И партийный билет – это не броня от пуль и осколков. Это билет члена большевистской партии, добровольно взявшего на себя обязанность быть первым там, где идет борьба за Советскую власть. Пока мы точно не знаем, что случилось с экипажем Лапуновой. Будем надеяться…

…Даша плакала, уткнувшись в плечо рядом сидящей женщины. В ее сознании не укладывалось то, что с ней нет ее командира – всегда веселой и жизнерадостной Маши Лапуновой. И хотя в октябре это был уже третий самолет, не вернувшийся с задания, ей не верилось, что теперь это – экипаж Маши. Ведь она так любила жизнь! Она презирала разговоры о смерти. И если в ее присутствии кто-то из девчат, удрученный потерей подруг, вдруг начинал говорить о том, что здесь, на фронте, каждый завтрашний день может стать последним, она резко обрывала и отчитывала: «Не думай об этом! Как только в тебе зарождается эта мысль – ты уже не боец. Ты потеряла уверенность, а это значит, что в бою ты промахнешься. И в живых останутся еще несколько фашистов, которые сегодня или завтра оставят кого-то вдовами, кого-то сиротами!». И вот сегодня Маша не вернулась.

Маша… Навсегда это имя осталось в памяти Даши! Однажды Маша рассказывала своим подругам, как попала на фронт.

– Шел обычный день полетов в авиашколе, где я была инструктором. Взлет – посадка… Взлет – посадка… Менялись учлеты, не менялась только летчик-инструктор. И вдруг вызов к начальнику школы.

– Ну что ж, Лапунова, видимо, твои просьбы – послать на фронт – сам бог услышал. На, читай, – сказал начальник, протягивая ей бумагу.

И Маша прочитала приказ Народного Комиссара Обороны СССР от 8 октября 1941 года, в котором говорилось о формировании трех женских авиационных полков под общим командованием Героя Советского Союза Марины Михайловны Расковой.

У нее перехватило дыхание – она едет на фронт в женский полк! От радости она чуть со стула не свалилась и, стараясь совладать с волнением, двумя руками сжала шлемофон и, закрыв глаза, потрясла головой.

– Ты что, не рада? – спросил начальник, лукаво прищурив глаза.

– Я? Не рада?! – встрепенулась она. – Да я вас сейчас люблю больше всех, – запинаясь от волнения, выпалила она.

– Ну вот, это другое дело, – с улыбкой произнес начальник, поднимаясь из кресла. – Даю тебе два дня на сборы и расставания. Можешь быть свободна.