– Если это предположение верно, то, возможно, мы так и останемся стариками, но будем при этом здоровыми – по-настоящему здоровыми, – в задумчивости произнёс Гарри.

– Об этом я и говорю, – отозвался Томас.

– Ну так перестаньте говорить об этом, вы меня расстраиваете, – потребовал Гарри.

– Я заткнусь, если вы отдадите мне ваш сок, – нахально заявил Томас.

– Даже если из нас сделают высокофункциональных семидесятипятилетних стариков, как вы говорите, – вмешалась Сьюзен, – мы всё равно будем продолжать стареть. Через пять лет мы превратимся в высокофункциональных восьмидесятилетних стариков. А это и будет верхним пределом нашей полноценности в качестве солдат.

Томас пожал плечами.

– В наших контрактах говорится о двух годах. Возможно, им будет достаточно поддерживать нас в рабочем состоянии лишь на протяжении этого срока. Разница между семьюдесятью пятью и семьюдесятью семью годами не столь велика, как между семьюдесятью пятью и восьмьюдесятью. Или даже между семьюдесятью семью и восьмьюдесятью. Каждый год к ним приходят сотни тысяч таких, как мы. Через два года они смогут преспокойно заменить нас свежими новобранцами.

– Нас могут продержать на службе до десяти лет, – сказал я. – Это напечатано чёрным по белому. Из этого явственно следует, что они располагают технологией, которая позволит нам сохранить работоспособность на протяжении этого периода времени.

– К тому же у них хранятся образцы нашей ДНК, – добавил Гарри. – Возможно, они будут клонировать для нас запчасти или делать ещё что-то в этом роде.

– Вы правы, – признал Томас. – Но пересадка отдельных органов, костей, мускулов и нервов из клонированных тел в наши – чрезвычайно кропотливая работа. А ведь им ещё придётся возиться с нашими мозгами, которые пересадить нельзя.

Томас наконец поднял голову от тарелки и сообразил, что вогнал всех своих сотрапезников в тоску.

– Я не утверждаю, что нас не сделают снова молодыми, – сказал он. – Просто всё, что мы успели увидеть на этом корабле, убеждает меня, что Союз колоний обладает намного более совершенной технологией, нежели та, какая когда-либо имелась у нас дома. Но как доктор медицины я не в силах понять, каким образом им удастся обратить вспять процесс старения, да ещё настолько радикально, как мы этого от них ожидаем.

– Энтропия – сука! – заявил Алан. – У нас есть теории насчёт того, как обратить её вспять.

– Я вижу одно доказательство, и, на мой взгляд, довольно веское, того, что они каким-то образом улучшат наше состояние, – сказал я.

– Ну-ка, быстро, выкладывайте, – потребовал Гарри. – Теория Тома насчёт того, что мы вольёмся в самую старую армию галактики, портит мне аппетит.

– В аппетите как раз все дело, – ответил я. – Если бы они не знали, как поддерживать наши тела в хорошей форме, то не кормили бы нас блюдами с таким количеством жиров, какое может за месяц вогнать в гроб чуть ли не любого из нас.

– Очень верно, – согласилась Сьюзен. – Вы это очень хорошо заметили, Джон. Я уже почувствовала себя значительно лучше.

– Благодарю вас, – сказал я. – И, основываясь на этом доказательстве, я обрёл такую веру в способность Сил самообороны колоний излечить меня от всех моих бед, что сейчас пойду за добавкой.

– Заодно принесите и мне пару порций блинов, – попросил Томас.

– Эй, Леон, – сказал я, попытавшись встряхнуть дряблую тушу. – Вставайте. Хватит спать. У вас назначение на восемь часов.

Леон лежал на кровати неподвижно, как каменная глыба. Я воздел глаза к небу (вернее, к потолку каюты), вздохнул и наклонился, чтобы толкнуть его посильнее. И тут заметил, что губы его посинели.