Колян сильно покраснел и ни разу не прервал монолог Жорки, он только заметил, как сильно повзрослел его знакомый за эти месяцы: совсем другой взгляд, появилась какая-то уверенность и легкое равнодушие ко всему происходящему.

– А что дальше? – поинтересовался Николай.

– Да ничего. Я рассчитывал, будто наши правоохранительные органы, самые справедливые в мире, разберутся, извинятся и отпустят батю. В конце концов, товарищ Сталин скажет свое веское слово, ведь ему до всех есть дело. Но отцу быстренько впаяли «десятку» без права переписки и отправили по этапу в дальние края. И никто не заступился, представляешь? Сестры постоянно плачут, а я в последнее время встаю в пять утра и за гроши помогаю разгружать товар в соседнем магазине. Такие вот дела.

– Власть не может ошибаться у нас в стране, – уже с легким сомнением тихо ответил Крапивин.

– Ты, наверное, замерз сидеть? Пойдем дальше. В заключение скажу так: никто не застрахован от беспредела, который организовал сам вождь народов.

Ребята дошли до соседней улицы и стали прощаться. Жорка крепко пожал руку приятеля и добавил: «Думаю, сегодняшний разговор ты еще вспомнишь, а беседовать на эту тему с тобой мне не страшно, потому что уверен, что такие ребята никогда не стуканут». Георгий по-доброму улыбнулся и зашагал домой.

Еще десять минут спортсмен стоял неподвижно, словно приходил в себя после сильного нокаута.

III

Придя домой, Колька привел себя в порядок, поел и сел за уроки, но в голову науки не лезли. В ушах звучал разговор с бывшим врагом, а на самом деле неплохим и добрым пацаном.

Домашнее задание все же пришлось доделать, а потом будущий летчик (именно в авиационное училище хотел поступить Николай после школы) лег на диван и, не закрывая глаз, продолжал размышлять.

Через полчаса в комнату сына зашел Игорь Сергеевич и присел на край дивана.

– О чем задумался, будущий офицер?

Сын ответил не сразу:

– Скажи, папа, а почему в жизни столько несправедливости и лицемерия?

– Судя по этому вопросу, ты начинаешь взрослеть.

Затем сын подробно поведал о беседе с Жоркой, при этом отец его ни разу не перебил.

– Послушай, Коля, это очень сложный вопрос и за полчаса все не обсудишь. Даю тебе слово, завтра подробно все обговорим, и я выскажу личное мнение, договорились?

– Хорошо, папа, спокойной ночи.

– И еще, обещай, прежде чем публично что-то говорить, сначала хорошо подумай.

– Да, да, все понял…

Игорь Сергеевич аккуратно вышел из комнаты и пошел на кухню выпить чаю.

Татьяна Викторовна внимательно на него смотрела.

– Игорь, что-то случилось?

– Случилось. Просто наш сын взрослеет не по дням, а по часам.

– И как же ты будешь ему объяснять все нюансы деятельности Сталина и Берии?

– Даже не знаю, Тань, но попробую доступным языком. А вообще, нельзя сразу выдавать море информации, тем более, ребенку. Побеседовать придется несколько раз.

– Расскажи ему, как мы регулярно ждем дома появление НКВД, – с улыбкой посоветовала жена. – Давай, не будем на ночь портить настроение и пойдем спать.

Допив чай, супруги пошли в спальню отдыхать.

VI

Весна прошла быстро. Николай подрос еще на несколько сантиметров. Шли выпускные экзамены в школе. Отец работал по 10-12 часов.

С пацанами сейчас виделись нечасто: все занимались своими делами, так как многим вскоре придется устраиваться в жизни, куда-то поступать…

Все тревоги и сомнения потихоньку улетучились. Все мысли у Крапивина были о летном училище, и казалось, никто и ничто не может помешать этой светлой и патриотической мечте. В апреле, он выбрал время и в местном аэроклубе совершил три прыжка с парашютом. Во второй половине июня ученики в торжественной обстановке получили аттестаты. Потом – праздничный вечер, прогулка по родному городу…