– Затем, чтобы переплыть через море в Швецию.

– Но зачем мне переплывать через море в Швецию?

– Чтобы утонуть на полдороге, – сказал Поля и засмеялся.

– Я больше так не могу, – сказала симферопольская бабушка. – Это не ребенок, а самоубийца.

– Школьный доктор, – заявил папа, – категорически против любых путешествий.

– А что же мне можно?

– Тебе можно провести август в средней полосе России, на чистом воздухе, желательно под Москвой. И учти, что доктор совершенно категоричен.

– Но если я останусь под Москвой, меня не пошлют пропалывать артишоки к тете Аустре?

– А ты останешься? – удивилась мама, которая не ожидала, что Алиса капитулирует так скоро.

– Да, может быть, – сказала Алиса. – И в самом деле, я с детства не жила на даче под Москвой. Наверное, в этом есть свои прелести.

Вы бы видели, какая радость охватила родных Алисы Селезневой, включая робота Полю и симферопольскую бабушку.

– И в космос ни ногой? – спросила симферопольская бабушка.

– Ни ногой, – согласилась Алиса.

По комнате пронесся порыв ветра – это присутствующие облегченно вздохнули.

Затем, перебивая друг друга и даже забыв о том, что Алиса сидит за тем же столом, взрослые начали обсуждать, куда бы поехать Алисе. Но она, послушав их, сказала:

– Я поживу на даче у Аркаши Сапожкова. Дача у него близко, в Кратове. И мне не скучно там будет. Пашка Гераскин тоже туда собирался.

Идею Алисы встретили одобрительными возгласами, и на радостях никто не подумал, как это подозрительно: не только Алиса, но и Аркаша Сапожков, и Пашка Гераскин добровольно едут на дачу, как самые обыкновенные маменькины дочки и сыночки. Им бы подумать и встревожиться. Хотя бы потому, что над кроватью Алисы висел лозунг, написанный Пашкой: «Покой нам только снится!»

Вдруг бабушка из Симферополя спохватилась:

– А где будут родители твоего друга?

– Аркашины родители – заядлые туристы, они ушли с братьями Аркаши в поход по речкам Горного Алтая.

Конечно, мама с папой предпочли бы, чтобы Аркашина дача кишмя кишела его тетушками и дедушками, чтобы не спускать глаз с их дочки, но все понимали, что спокойнее жить на даче, чем улететь на какой-нибудь Альдебаран.

На том и порешили.

Алиса прошла к себе в комнату, легла на диван, включила видик и подумала: «Вот я перехитрила родителей, сделала, как мне хотелось, вот я готова к новым опасным приключениям, и никто меня уже не остановит. Может быть, я совершу еще несколько подвигов и переживу смертельный бой с пиратами или драконами – все может быть… А потом мы сядем за стол, и папа с мамой будут говорить на обыкновенные темы и беспокоиться о моем здоровье. Их жизнь такая скучная, они так окончательно и бесповоротно забыли о собственной молодости, что думают, будто Алиса – маленькая девочка-шалунья, с которой ничего плохого не случится. Так им и роботу Поле удобнее. А жаль. Иногда так хочется рассказать правду о невероятных и страшных приключениях. Но Алиса ничего не станет рассказывать дома – не поймут, только перепугаются. Вот, наверное, и Христофор Колумб своей старушке маме о штормах и смерчах – ни слова. И старушка мама была уверена, что он плавает по спокойному морю, не отходя далеко от берега».

На следующее утро позвонил Пашка Гераскин.

– Как у тебя? – спросил он.

– Все в порядке, – ответила Алиса. – Доктор рекомендовал мне провести остаток каникул на даче и отдыхать на свежем воздухе. Мы решили, что я поеду на дачу к Аркаше Сапожкову, чтобы там и дышать.

– Счастливая, – сказал Пашка. – Моя мама сразу почуяла неладное. «Что, – спрашивает, – потянуло тебя к спокойной жизни? Может, ты тяжко болен? Дай, – говорит, – лоб пощупаю». Понимаешь?