Моторы взревели возле здания милиции, где-то совсем рядом. Станислав открыл глаза и приподнялся на локтях. Яковенко тоже насторожился. В недрах отдела милиции поднялся такой шум, что заволновались все обитатели камеры. По коридорам затопали десятки ног, с грохотом открывались двери, восторженные крики разносились под низкими бетонными потолками. Наконец, распахнулась и дверь их камеры.

Внутрь вбежали молодые крепкие парни с повязками на руках. Поднялся невообразимый гвалт. Сергеев принялся дергать Яковенко за руку, чтобы тот объяснил, что происходит и что кричат все вокруг.

– Они напали на милицию и нас освободили! – оживился сосед по камере. – Пойдемте, скорее! Надо торопиться, а то могут приехать солдаты и нас снова запрут. Или еще, чего доброго, расстреляют, как лиц, оказавших сопротивление и напавших на представителей власти.

Задержанные повалили в коридоры и, к большому неудовольствию Сергеева, разбежались по зданию. Кто-то с криками ринулся на второй этаж, где-то уже били окна. Что за глупость, раздраженно думал Станислав, да, революция или переворот, но зачем же стекла-то бить? Они кому-то мешают, или новой власти не нужны стекла? В том-то и беда, что в рядах протестующих всегда много психически неуравновешенных людей, которые в состоянии психоза и вседозволенности впадают в эйфорию разрушения и насилия. Как бы не начали милиционеров убивать! Вот незадача.

– Куда вы? – схватил Сергеева за полу пиджака Яковенко. – Давайте ноги уносить.

– Подождите, там мои вещи и документы. – Станислав показал на комнату за высокими стеклами.

– Какие к черту… – начал было Яковенко, но потом махнул рукой и поспешил за Сергеевым.

До него, видимо, дошло, что если у Сергеева будет при себе дипломатический паспорт, то это в значительной степени защитит их на улицах мятежного города. По крайней мере, перед официальными властями, перед армейцами и милицией.

Сергеев уже ворвался в дежурную часть, где вовсю хозяйничали парни в кожаных куртках с жестокими лицами. Они уже били кого-то, корчившегося на полу. Дипломат бросился туда, за стойку дежурного, крикнув своему спутнику:

– Борис Иванович, включайтесь! Помогайте мне с переводом. Надо спасти мои документы. Мы не должны позволить убить работника милиции!

Первый же мордоворот, пинавший ногами лежащего на полу молодого милиционера, повернулся на голос Сергеева и агрессивно выпятил челюсть. «Бить в скулу или просто оттолкнуть в сторону?» – стал прикидывать Сергеев. Но тут ему помог Яковенко. Борис Иванович стал что-то быстро говорить и размахивать руками, показывая на дверь в соседнюю комнату. Парни переглянулись, с сожалением посмотрели на милиционера, еще по разу пнули его и побежали в указанном Яковенко направлении.

– Что вы им сказали? – присаживаясь рядом с милиционером на корточки, спросил Сергеев.

– Что в данной ситуации может заинтересовать таких людей больше, чем насилие? Я сказал, что они должны добраться до архива дежурной части, где хранятся сведения о задержанных, там подтверждение нарушения прав граждан. Они бы еще быстрее побежали, намекни я им про оружейную комнату, но лучше им ее не видеть.

– Это точно, – согласился Станислав и, взяв со стола графин, стал брызгать на лицо милиционера водой.

– Что с ним? – тихо спросил Яковенко, опускаясь рядом. Он похлопал раненого по щекам и позвал на румынском: – Эй, товарищ, ты как себя чувствуешь?

– Мерзавцы, – простонал милиционер, держась за ребра и пытаясь сесть.

– Видите, – улыбнулся Сергеев, – все с ним нормально, хотя пару ребер ему могли и сломать. Переводите, мне надо задать ему несколько вопросов.