Рожа протокольная!

Дама с поджатыми губами стянула кожаные перчатки, смерила меня взглядом, как мошку. Коснувшись пальцем верхней пуговицы, больше похожей на брошь с перламутром, она заявила тоном генеральши:

– К вашему сведению: я еду отдыхать! Так что все ваши дрязги, разбирательства и экспрессию оставьте при себе. Мне нужен покой.

– К вашему сведению, – с дерзкой улыбочкой ответила я. – Я еду работать. В ночном караоке-клубе. Стриптиз-бабочкой. Так что вам не повезло.

Дама пыхнула, повела плечами и продолжила бороться с перламутровой пуговицей. А я, понаблюдав за этим, не выдержала и добавила:

– В нашем стриптиз-шоу вам бы за это точно не дали чаевых. – И доверительно прошептала: – Меняйте пуговицы на кнопки.

Она прирезала меня взглядом и, к собственному счастью, больше ничего не сказала. Я воткнула в уши наушники и влезла с ногами на полку. Дама уставилась на мои разные шерстяные носки – один красный в белую клубничку, второй зелёный – в красную. Да-да, именно такие и носят в стриптиз-клубе, чтобы с эпатажем снимать последними. Снеговиков заводит…

Дама пыхтела даже сквозь песенку Алиды. Я выкрутила звук на максимум.

Мда, а так всё хорошо начиналось!

Рита

Интересно, у всех видео-операторов в программу обучения включён «курс оленей»? Или мне так везёт?

С оленями очень весело дружить, но упаси, Боже, иметь такого на собственной кухне и в чём-то более серьёзном, чем пижамная вечеринка. С Никитой я это усвоила ещё в восемнадцать, зато до сих пор друг другу рады. Мои девчонки удивляются, как можно дружить с бывшими? Может, с нормальными бывшими и нельзя, а вот с оленями очень даже.

Яндекс – очевидный олень. Приятно, конечно, что он счёл меня такой неотразимой, чтобы с маху купить билет и запрыгнуть следом в поезд, но я ведь не просила. Некоторые «нет» не понимают, категорическое так тем более. Надеюсь, Яндекс хоть теперь понял и успел выскочить из поезда.

Дама напротив нависала над столиком грудями дынного размера, обтянутыми ярко-малиновым трикотажем, так, словно хотела в меня ими выстрелить. Наверное, потому и не читалось. В наушниках об иронии пела Аланис Морисетт. Как чувствовала! Ясик говорит, что у меня музыкальные вкусы, как у старой бабушки, но мне нравится, а разве остальное имеет значение?

Мимо окна проносились сосны – почти оранжевые стволы на белом фоне с серо-зелёными шапками хвои, густо покрытой снегом. При виде дремучих чащ мне всегда представляются истории про заблудившихся девочек, волков, леших, дедов Морозов и заснувших в сугробах подснежниках. Мне представляется, как оно было бы там – одной, в мороз, в лесу. Или думается, как раньше люди ехали на санях, закутанные в три тулупа, под одинокий звон колокольчика, отвечающего порывам метели. И вдруг представились глаза Красницкого, колючие, как ледяной ветер, серые, как это небо. Я обхватила себя руками. Бррр…

Нет, хватит думать о всякой ерунде! Я еду в поезде, которому вьюга не страшна. Сама себе главред, оператор и спецкорр. И сейчас мне очень не помешает стакан горячего чаю и чего-нибудь не полезного типа шоколадного батончика. В дороге можно. Пойду попытаю счастья у проводника.

Я переоделась в спортивный костюм, достала из сумки тапочки и вышла из купе. У последнего окна прямо перед ступеньками завис, опираясь на поручень, Яндекс. Ну что ты будешь с ним делать?!

Он обернулся на шум закрываемой двери и сообщил:

– Двести сорок семь.

– Чего? – не поняла я.

– Столбов.

Я громко выдохнула и развела руками. Подошла и встала рядом.

– И ты правда считал?

– Не с самого начала. – Он снова уткнулся взглядом в окно. – Первым делом я забросил рюкзак в купе с сумасшедшей мамашей и такими же детьми.