– Не знаю, – Эда на секунду отвела взгляд в сторону, а потом снова посмотрела на Гварда. – Я им не резалась.

– А от любой другой крови? – не унимался Гвард. – Если им порезать кусок мяса, например?

Эда покачала головой.

– От мяса нет. Он светится только, если…

– Ну, – поторопил её Гвард.

– Наверное, только от человеческой крови, – пожала плечами Эда. – При мне на него кровь человека не попадала.

– Проверь, – приказал Гвард. Он серьёзно смотрел на Эду и даже не заметил, как перешёл на приказной тон.

– Слушай, я не буду колоть себе палец только из-за того, что мой нож показался тебе странным, – довольно резко ответила она. – Он мне служит уже несколько лет, и ничего необычного в нём нет.

– Ладно, – сдался Гвард. – Просто меня это удивило. Не каждый день видишь подобные реликвии.

– Да, не каждый день узнаёшь, что твой нож светится в чужих руках, – еле слышно проговорила Эда.

Вечер, в завершении столь долгого, но приятного дня, они провели в трактире. Им не хотелось пить, они пришли туда просто потанцевать. Гвард больше не заговаривал о ноже. Он твёрдо решил поискать о нём что-нибудь в библиотеке.

И хоть в трактире царила та же атмосфера веселья и хаоса, как-то им не танцевалось. Настроение было не под стать задорной музыке. Поэтому Гвард и Эда вышли из трактира. На улице было очень тепло. Уже виднелись звёзды, хотя края неба ещё были лазурными.

– Тут рядом есть поле, а там много стогов сена. Не думаю, что за ними ночью кто-то следит, – сказала Эда, а затем улыбнулась, и было в этой улыбке что-то новое, а взгляд напомнил лисий. – Не хочешь там полежать?

Гвард готов был последовать за Эдой, куда угодно, вот и согласился.

Так они там и оказались. И Эда плюхнулась на сено, как на подушку. Гвард упал рядом. Они лежали и смотрели на чёрную гладь, выглядывая всё новые и новые звёзды, рассыпанные, как веснушки на лице. Почему-то глаз не видел все сразу и лишь при долгом изучении черноты замечал точки поменьше. Гвард призадумался. Ведь когда узнаёшь человека всё лучше и лучше, начинаешь видеть всё больше и больше звёзд, не все открываются сразу, а какие-то так и не удаётся разглядеть. Ему хотелось разглядеть все звёзды Эды.

– Я бы так каждый день засыпала, – вздохнула она вдохновлённо.

Гвард видел её глаза, они были широко открыты, так широко, словно хотели поглотить в себя самое небо. Она продолжала:

– Весь день скакать по полям, лесам, холмам, неизведанным и почти заросшим тропинкам. А ночью лечь и уснуть, как на звёзды нагляжусь.

– А если дождь? – спросил Гвард.

– А дождь хорошо бы в селе каком переждать или в городе, – продолжала мечтать Эда. – Но всё равно никогда не знать, куда ты попадёшь в следующий раз.

Она немного помолчала, а потом продолжила:

– Просто вся эта обычная жизнь не в том месте и не с теми людьми очень сильно надоедает. А так, мы, вдвоём, понимая друг друга и не нуждаясь ни в ком, бродили бы по свету.

– Ты бы сбежал со мной? – она понизила голос, будто боялась, что их подслушивают. И этот шёпот ласкал Гварда так, что по спине пробежала дрожь. – Мы бы с тобой путешествовали, затерялись бы в лесах, научились бы жить по-настоящему.

Гвард мечтал о том, чтобы сбежать с ней. Скрыться, бродить по чащам и засыпать вот так, вместе под звёздами. Но он боялся, что Эда говорит серьёзно и что-то планирует. А у него на плечах целое королевство.

– Я не знаю, как сложится жизнь, – проговорил он немного хрипло. – Но, если бы обстоятельства сложились удачным образом, я бы отправился с тобой в самое большое приключение.

Эда улыбалась и будто бы слегка тянулась к нему. Или так просто казалось. Теперь они лежали в молчании, чувствуя ночь, чувствуя друг друга, впитывая в себя ощущение сладости момента, чтобы потом ностальгия больно резала по воспоминаниям. Было очень приятно так лежать.